Миссис Мюллет стояла в центре вестибюля и утирала слезы уголком передника.
– О-о! – воскликнула она, завидев нас. – Слава богу, вы дома. Вы как раз вовремя, да, констебль?
Констебль Линнет поднял взгляд от записной книжки, в которой что-то царапал карандашом, и согласно кивнул.
– Это все мисс Ундина, – сказала миссис Мюллет и зарыдала.
– Боюсь, она исчезла, – сообщил нам констебль Линнет.
– Когда ее последний раз видели? – спросил Доггер.
– За завтраком, – жалобно выдавила миссис Мюллет дрожащими губами. – Сразу как вы уехали. Она попросила сделать ей сэндвич, бедняжечка, и завернуть в бумагу. Мне следовало догадаться.
– Она сказала, куда направляется? – уточнила я. Я попыталась поставить себя на место Ундины. Последние слова, которые я от нее слышала, были об удивительной сбруе мисс Стоунбрук.
Вернула ли она ее тайком обратно в комнату?
– А леди? – спросила я.
Миссис Мюллет пожала плечами.
– Отнесла им завтрак в комнаты. Подумала, что это будет неплохо, после того как у этой особы Стоунбрук случился приступ.
И эти слова сказали мне все, что требовалось знать касательно мнения миссис Мюллет об Арделле Стоунбрук. Слова «эта женщина» могут передать больше эмоций, чем роман в тысячу страниц.
– Если вы извините меня на секунду… – произнес Доггер, исчезая в направлении кухни.
Через минуту он вернулся и сообщил:
– Их машина исчезла.
– Может, они взяли малышку покататься? – предположил констебль Линнет, и стоны миссис Мюллет превратились в завывания банши.
– Я бы не стала вам звонить, если бы так, Арчи Линнет, – ответила она сквозь всхлипывания, и констебль покраснел. То, что его зовут Арчибальд, было секретом Полишинеля среди жителей Бишоп-Лейси.
– Она не вышла на обед. Не похоже на нее. Я прошлась по дому, звала ее, но она не ответила. Маленькая бедняжка. Что-то с ней случилось, я знаю.
– Она что-то сказала? – спросила я у миссис М. – Когда вы дали ей сэндвич?
– Она просто взяла его и убежала. У нее с собой было увеличительное стекло.
Мое сердце упало.
Какую ужасную ошибку я совершила, обсуждая приспособление мисс Стоунбрук с ребенком. Ундина наверняка вбила себе в голову, что она детектив. Хотя она ничего в этом не смыслит, она собирается расследовать дело самостоятельно и принести мне его на блюдечке с голубой каемочкой.
Голубая каемочка. Я задрожала от этой мысли.
Если машина миссионерок не в каретном сарае, куда они уехали? Застали ли они Ундину, когда она копалась в их вещах? Они скрылись?
Но зачем им это? Насколько я знаю, они еще должны прочитать лекцию о христианском здоровье в приходском зале.
Могу ли я убить двух зайцев одним выстрелом? Или даже трех?
Склонившись над рулем «Глэдис», я ветром неслась среди изгородей.
Я придумала, что делать. Поделюсь кое-какой информацией с Синтией Ричардсон. Будучи женой викария она наверняка связана какой-нибудь запутанной клятвой соблюдать конфиденциальность – печатью кухонной исповедницы или приходским обетом.
По крайней мере я на это надеюсь.
«Глэдис» любит отдыхать на траве во дворе церкви, и я оставила его там пастись или жевать жвачку, как ему угодно.
Я постучала в дверь домика викария. Внутри было очень шумно, звенели голоса, слышимые на пороге.
Неужели Синтия и викарий ругаются не по-божески?
Я снова постучала в дверь, и крики прекратились.
Через секунду дверь открылась, и я обнаружила, что смотрю в лицо Колина Колльера. Я забыла о собрании у викария и о мальчиках-студентах.
– Привет, Колли, – поздоровалась я. – Помнишь меня?
– Флавия, – сказал Колли, открывая дверь шире и впуская меня. – Разумеется. Как я мог тебя забыть?
Есть определенные слова, которые в устах мужчины заставляют женское сердце трепетать. Не то чтобы это когда-нибудь случалось лично со мной, но Даффи читала достаточно Джейн Остин вслух, чтобы мне казалось, будто я знаю это чувство.
– Миссис Ричардсон дома? – поинтересовалась я, сразу переходя к делу, чтобы избежать замешательства.
– Синтия. Конечно. Она учит нас хоккею на ковре. Хочешь присоединиться?
Стоило Синтии увидеть меня, как она пронзительно свистнула.
– Время! – крикнула она. – Беритесь за щетки. Грязная посуда ждет. Вы должны отработать проживание. Вперед!
С довольными улыбками молодые люди толпой переместились на кухню, и послышался отдаленный стук посуды.
– А теперь, – сказала Синтия, падая в удобное кресло и взмахом указывая мне на другое, – что случилось?
– Это Ундина, – ответила я. – Она исчезла. Я подумала, может быть, она тут?
Синтия горько усмехнулась.
– Тут? Вряд ли мы можем найти ее тут. Она считает, что церковь – чертовская камера ужасов. Так она и заявила: «Чертовская камера ужасов».
Я хотела было сказать «неудивительно», но сдержалась. С учетом того, что случилось с ее матерью в Святом Танкреде, неудивительно, что у Ундины довольно своеобразное представление об этом месте.
– Что ж, – заметила я, – миссис Мюллет сообщила полиции, так что, полагаю, дело в их руках. Просто мне показалось странным, что она исчезла одновременно с…
Осторожно, Флавия! Болтливый язык до добра не доведет. Меня чуть не предало мое естественное желание посплетничать с Синтией.
– С кем? – спросила Синтия.
– Ни с кем, – ответила я, тщетно пытаясь отмотать все назад. – Просто мы не видели мисс Персмейкер и мисс Стоунбрук с самого утра тоже.
Синтия откинула голову и захохотала – громко и резко, этот смех совсем не шел ей.
– Что ж, – сказала она, задыхаясь, – ты пришла в правильное место. Упомянутые леди в этот самый момент сидят у меня на кухне, поглощая остатки пудинга. Хоккей на ковре вызывает жажду горячего чаю.
– Что? – выдохнула я. Зрелище мисс Стоунбрук и мисс Персмейкер, занятых игрой в хоккей в помещении вместе со студентами-теологами было слишком нелепым даже для моего высокоразвитого воображения.
– Пойдем. – Синтия встала с кресла. – Если поторопимся, нам тоже кое-что достанется.
– Нет, спасибо, – отказалась я. – Я лучше пойду. Я очень беспокоюсь по поводу Ундины и не могу отдыхать, пока она не найдется.
– Понимаю, – сказала Синтия. – Но на твоем месте я бы не волновалась. Ундина – очень находчива для своего возраста. Я передам леди, что ты о них спрашивала.
– Да-да, пожалуйста, – с облегчением сказала я, радуясь, что мне не придется общаться с миссионерками. Я до сих пор не уверена, как они вписываются во всю схему, и не хочу совершить неверный шаг. – И кстати, когда они читают лекцию по христианскому здоровью? Не хотела бы пропустить ее.
