«Велик господь, туши мой мозг», – орали мы. Это и еще «Стирали пастухи носки».
И в конце каждого псалма мы пели: «Обман!»
При наличии практики и изрядной доли хладнокровия можно делать это, широко улыбаясь соседям через проход, и они будут улыбаться тебе в ответ, ни на секунду не заподозрив, что происходит.
Однажды на рождественском концерте мы все трое подхватили свинку. Запертые дома, мы дали друг другу прозвища: я была Свинтус, Даффи – Свинелла и Фели – Свиниссимус. Никогда мы не были так близки друг другу. Опухшие шеи и сухость во рту не мешали нам смеяться.
Фели всегда была скалой. Но, как однажды сказал мне Доггер, у каждой скалы есть подошва.
Я буду скучать по ней.
Наконец Даффи нарушила молчание.
– А теперь, Хельмут, Инг… (она обращалась к мистеру и миссис Шранц; Даффи никогда не придерживалась церемоний). Пойдемте взглянем на первое издание «Записок Пиквикского клуба», которое я обещала вам показать. Автограф Диккенса завораживает. Вы увидите зеленые чернила на титульной странице каждого тома.
– Девятнадцать автографов божественного Диккинса. – Хельмут пришел в восхищение. – Поразительно. Ведите нас, дражайшая Дафна.
С этими словами они ушли.
Миссис Мюллет суетилась в столовой, прибираясь. Я решила, сейчас самое подходящее время завладеть ее вниманием.
– Отдохните, миссис Мюллет, – предложила я. – Должно быть, вы очень устали. Пойдемте на кухню, я приготовлю вам чашечку чаю.
Миссис Мюллет просияла.
– Вы знаете меня как свои пять пальцев, милочка, – сказала она.
– Стараюсь, – ответила я. – Надо бдить, чтобы самые дорогие сердцу люди были счастливы.
Признаю, я подлизываюсь. Но это всегда полезно, когда хочешь распустить слухи.
– Бедняжка Фели, – продолжила я. – У нее нервы не выдержали. Я опасалась, что так и будет. Она и в лучшие времена плохо выносила незнакомцев.
– Но большинство из них – ее друзья, – возразила миссис Мюллет.
– Большинство, – согласилась я, – но не все. Я составила список всех присутствовавших в доме. Знаете, на случай, если мы не досчитаемся фамильного серебра.
Шутки иногда приводят к непредвиденным результатам.
Миссис Мюллет засмеялась.
Это первый шаг.
– С незнакомцами никогда не знаешь, кто из них хороший, а кто негодяй, – добавила я.
– Они должны носить шляпы. – Миссис Мюллет прониклась темой разговора. – Как в кино. Альф очень любит хорошие вестерны, он у меня такой. Рой Рочестер, Джин Артери и прочие. Альф говорит, что всегда можно отличить хороших от плохих по цвету шляп и по лошадям.
– Он очень наблюдательный, ваш Альф, – заметила я. – Ему надо было стать детективом, а не тратить свое время в армии.
Миссис Мюллет выпрямилась во весь рост – надо сказать, что в сидячем положении это не выглядело эффектно.
– Альф очень гордится своей службой в армии, – фыркнула она. – У него есть Военный крест. Он говорит, что ни на что не променял бы его.
Я была не в курсе. Альф никогда не упоминал, что у него есть такая выдающаяся награда. Военный крест давали за большое мужество, проявленное в борьбе с врагом, и я даже представить не могла, что он мог сделать, чтобы получить его.
– Я просто шутила, миссис Мюллет, – исправилась я, и она заулыбалась.
– Что ж, – сказала она, – одни принесли стулья из приходского зала, другие – цветы, третьи пришли чинить телефон, кто-то шесть раз приносил телеграммы, были еще молочник, мясник, пекарь…
– И изготовитель свечей, – добавила я с улыбкой, намекая, что я шучу.
– Нет, этого не было. У нас много свечей в кладовой еще со времен войны.
– Свадебный торт Фели тоже стоял в кладовой? – внезапно на меня нашло озарение.
Миссис Мюллет кивнула.
– Ты же видела, как я его туда ставила, помнишь?
Я помнила. Доггер помог ей вкатить тяжелый торт на сервировочной тележке, и там он неделями томился под слоем ткани в ожидании того, как перед подачей его покроют сахарной глазурью.
– Помнишь, я еще сказала, что это будет перевод продуктов, если они отменят свадьбу? – Она засмеялась. – Что нам надо будет съесть эту штуку самим.
– Точно, миссис Мюллет. Прекрасно это помню.
Я также помнила, что миссис Мюллет охраняет кладовую так же ревностно, как лондонская стража – сокровища короны.
Кто же имел доступ к торту между тем, когда его покрыли сахарной глазурью, и тем, как его разрезали? Кажется очевидным, что палец засунули в торт между этими двумя событиями, а глазурь размазали, чтобы скрыть отверстие.
– Прошу прощения, миссис Мюллет, – сказала я. – Пойду посмотрю, чем еще я могу помочь.
Я оставила ее с чашкой чаю и выражением крайней усталости на лице.
От свадебного торта остались развалины. Кусок, отрезанный Фели, остался нетронутым, словно из уважения. Свежий надрез был сделан с другой стороны, и высокая башня обрушилась.
Для моего расследования это не важно. Кусок Фели так и лежал на столе в том месте, где упал. Я внимательно изучила его округлый край: он выглядел нетронутым.
Но сбоку, в том месте, куда вошел нож, в глазури была небольшая вмятина.
Кто-то засунул палец – специально или просто с целью быстро избавиться от него – в бок свадебного торта Фели.
Кто мог такое сотворить и как? Это была жестокая шутка или часть более мрачной истории? Каким образом забальзамированный палец мертвой женщины, похороненной на кладбище в Суррее, оказался внутри свадебного торта в Букшоу?
Похоже, меня ждет хорошенькая головоломка.
3
Удивительно, как может увлечь свадебный торт, даже если свадьба не твоя. Я удалилась к себе полежать и собраться с мыслями. В последние несколько дней я чувствовала себя как пробка в бурной реке, несомая куда-то чужими планами.
Должно быть, я задремала на какое-то время и проснулась от стука в дверь. С трудом приподнялась на локоть. Спросонья голова была тяжелой.
– Что? – выдавила я. Во рту было сухо и словно кошки нагадили.
– Это Доггер, мисс Флавия. Можно войти?
– Конечно. – Я выпрыгнула из постели, пригладила волосы и подскочила к окну, приняв задумчивую позу и уставившись на сад, словно я Оливия де Хэвилленд.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал Доггер, – но, кажется, у нас клиентка. Где бы вы хотели ее принять?
Ее? Мое сердце заколотилось. Неужели нашей первой клиенткой окажется загадочная женщина в черном? Женщина, которую взяли в заложники ведьмы? Но ведьмы обычно не занимаются шантажом. Чаще всего они мстят с помощью чар, а не чернил.
