– Пригласите ее в гостиную, Доггер, – попросила я, стараясь утишить дыхание. – Я сейчас спущусь.
Услышав удаляющиеся шаги Доггера, я рванула в соседнюю с химической лабораторией комнату и схватила очки, записную книжку с солидной твердой обложкой и одну из многочисленных перьевых ручек дядюшки Тарквина марки «Уэверли», которые когда-то рекламировали стишком:
Без них обойдетесь в хозяйстве едва:
Ручки «Уэверли», «Пиквик», «Сова».
У дядюшки Тара было несколько экземпляров каждой модели.
Переодевшись из нарядного платья в более официальные юбку и блузку и обувшись в отвратительные туфли-оксфорды, оставшиеся мне мрачным напоминанием о моем заключении в женской академии мисс Бодикот, я медленно сосчитала до ста восьмидесяти и начала неторопливый спуск по лестнице.
– Миссис Прилл, – объявил Доггер, когда я вошла в комнату, – хотел бы представить вам мисс Флавию де Люс. Мисс Флавия, это миссис Анастейша Прилл.
– Рада познакомиться, – сказала я, снимая очки и обмениваясь с ней крепким деловым рукопожатием.
В скромном сером костюме и серой крылатой шляпке она напоминала одновременно голубя с фонтана на Трафальгарской площади и крылатого бога Меркурия.
Я думала, что голос у нее будет резкий, похожий на птичий крик, но она удивила меня: он напоминал старое красное дерево, отполированное воском, богатый, теплый и изумительно глубокий. Голос профессиональной певицы. Контральто. Может быть, она оперная певица?
– Просто счастлива познакомиться с вами, Флавия, – сказала она. Возможно, это приемлемое обращение ко мне, с учетом того что она значительно старше, но мне все равно не хотелось, чтобы наши отношения были испорчены поспешной фамильярностью. Она должна помнить, что она клиент, а мы с Доггером – консультанты.
Поэтому я держала рот на замке и быстро пролистала записную книжку, как будто в поисках чего-то важного. Потом водрузила очки на место и жестом пригласила миссис Прилл присесть.
– Желаете чашечку чаю? – предложила я. Сотрудники агентства «Артур У. Доггер и партнеры» ведут дела цивилизованно.
– Нет, благодарю, – отказалась она. – Чай не относится к моим слабостям.
Что ж, меня поставили на место.
– Что ж, чем могу помочь, миссис Прилл? – спросила я.
Она слегка покраснела.
– У меня довольно деликатное дело.
– Все хорошо, миссис Прилл, – заверила ее я. – Мы с мистером Доггером хорошо знакомы с деликатными делами. Не так ли, мистер Доггер?
Доггер изобразил легкий, но изящный поклон. Какое счастье с ним работать!
– Видите ли, были похищены кое-какие письма…
– И они такого свойства, что об их утрате нельзя заявить в полицию, – договорила я.
Полагаю, ход моей мысли был очевиден, но миссис Прилл ахнула и сказала:
– Поразительно! Вы невероятная! Точно как мне говорили!
– Кто говорил? – спросила я, пытаясь сощурить уголки глаз и придать себе вид человека, а не только думающей машины.
– Боюсь, я не вправе. – Миссис Прилл закусила губу.
– Не то чтобы это имело значение, – сказала я в надежде произвести впечатление, что в любом случае узнаю.
Неловкое молчание нарушил Доггер. Славный Доггер!
– Полагаю, мисс де Люс хочет подчеркнуть, что, если мы должны будем заниматься этим делом от вашего имени, мы с самого начала должны установить отношения полного доверия и откровенности.
Я бы сама лучше не сформулировала.
– Хорошо, – сказала миссис Прилл. – Полагаю, наш разговор строго конфиденциален?
Я скромно кивнула, как будто у стен есть уши.
– Что ж, мне говорили о вас доктор Дарби с викарием и их жены. Они все сказали, что у вас весьма впечатляющие таланты.
Я снова кивнула. Зачем скрывать свет
[5]? Отныне это будет мой девиз.
– Слушаю вас, – сказала я, открывая записную книжку и держа ручку наготове. – Пожалуйста, начните с самого начала.
Она поняла меня буквально.
– Меня зовут Анастейша Брокен Прилл, я родилась в Босуэл-Магна в Кенте. Я единственная дочь состоятельного врача. Получив частное образование…
– А! Ваш отец – доктор Огастес Брокен, известный гомеопат, – перебил ее Доггер. – Да, я вижу сходство. В свое время доктор Брокен был знаменитым человеком.
– И до сих пор остается, – сказала миссис Прилл. – Хотя он уже не работает, он остается… Он…
Ее лицо омрачилось.
– Он находится на попечении других людей, – подхватил ее фразу Доггер.
– Именно, – сказала миссис Прилл. – Именно те слова, которые я искала. Благодарю вас, мистер Доггер.
И она вернулась к своему рассказу.
– Письма, о которых я говорю, имеют отношение к медицинской практике отца. Вы, конечно же, понимаете, почему я не могу допустить, чтобы они были обнародованы.
– Секунду, – сказала я. – Привлекать полицию к поискам писем – совсем не то, что сделать их содержание известным всем.
– В маленьком городке вроде Бишоп-Лейси это практически одно и то же, информация утекает, как вода в решете.
Я знала, что она имеет в виду нашего деревенского полицейского, констебля Линнета, который, по слухам, неоднократно распускал язык в баре «Тринадцать селезней».
– Когда вы заметили, что письма пропали? – поинтересовался Доггер.
– В пятницу. В пятницу вечером. Я вернулась из Лондона после целого дня встреч попечительского совета. В саду меня встретили Звезда и Подвязка.
– Звезда и Подвязка? – переспросила я.
– Мои коты. Я их так назвала по их отметинам. Уезжая утром, я заперла их в доме.
– У кого-то еще есть ключи от вашего дома? – спросила я. – У соседа? Родственника?
Миссис Прилл энергично качнула головой и ответила:
– Я уделяю огромное внимание своей собственной безопасности и сохранности своего имущества.
Почему, задумалась я.
Должно быть, она прочитала мои мысли.
– Мне доводилось получать угрозы… в прошлом.
– Не могли бы вы поделиться подробностями? – попросила я.
– Разумеется. Гомеопатия – весьма конкурентная область и порой очень нелицеприятная. Патенты, судебные споры. Уверена, вы понимаете, о чем я.
– Конечно, – ответил Доггер. – «Бальзамический электуарий Брокена». Лучший бальзам для мужчины и зверя. Когда-то его рекламировали повсюду: на вокзалах, в омнибусах, газетах, на афишах. Даже по улицам ходили люди-сэндвичи.
