Коннор открывает бутылку и жадно пьет, как будто у него целый день во рту не было ни капли. Я хочу сказать ему, чтобы пил медленнее, но не говорю этого. Когда бутылка пустеет, забираю ее, но не выбрасываю. Меньше всего мне хочется, чтобы они проделали какой-нибудь фокус с фальсификацией ДНК, чтобы впутать моего сына во что-нибудь. Я убеждена, что за этим мерзким планом, скорее всего, стоит начальник полиции. И дело вовсе не в моем сыне.
А в том, чтобы показать мне, кто здесь главный.
Понимаю, что снова уступаю своей природной паранойе – они могут взять образец ДНК с ручки, которую Коннор держал в руках, или с подписанной им бумаги, – но я должна следить за его безопасностью. Тот факт, что сейчас мы заперты в этой комнате, доводит меня до безумия.
Мой телефон звонит. Я проверяю номер. Это Гектор Спаркс.
– Мисс Проктор? Да, я хотел сообщить вам, что нахожусь здесь, в больнице. Мистер Кейд пришел в себя. Его только что увезли, чтобы сделать рентгеновский снимок его черепа, но он говорит, что чувствует себя нормально. На его скальп наложили пять стежков. Зная начальника полиции Уэлдона, я совершенно уверен, что тот тут же заготовил историю о том, как мистер Кейд яростно сопротивлялся аресту. На самом деле нет смысла пытаться оспорить это. Не в этом городе, когда единственные свидетели – коллеги-полицейские.
Мне становится легче дышать, хотя услышанное снова заставляет меня разозлиться… а потом я замираю.
– Подождите. Начальника полиции зовут Уэлдон?
– Да, – подтверждает Спаркс. – А что?
Уэлдон был одним из тех, кто разговаривал в автомастерской с ее владельцем, Карром. Мне не нравится то, что из этого следует. Совсем не нравится.
– Вы задержитесь там до моего приезда?
– Я могу остаться здесь еще на… – Я почти вижу, как он сверяется с часами. – …два часа. Однако, по словами офицера Хелмера, как только мистера Кейда отпустят из больницы, его сразу же отвезут в полицейское управление. Полагаю, вы уже там?
– Да.
– Превосходно. Значит, как только его отпустят, я приеду. Не хочу заставлять миссис Полл откладывать ужин.
Видит небо, мне хочется рявкнуть на него, но я каким-то образом ухитряюсь сдержаться. Юридическая помощь Спаркса прямо сейчас, вероятно, не очень нужна, но я не могу позволить себе настроить против нас единственного адвоката, которого знаю.
Снова стучу в дверь. Ее открывает тот же самый коп.
– Моему сыну всего двенадцать лет. У него был тяжелый день. Он уже дал показания. Или принесите ему еды, или отпустите нас.
– Ждите в комнате, – приказывает он мне и захлопывает дверь у меня перед носом. Я жду, расхаживая по допросной, словно львица по клетке, в то время как Коннор ведет себя тихо и спокойно. Я хочу заставить их что-то сделать до того, как Сэма привезут сюда.
Мое желание исполняется, потому что через пять минут коп открывает дверь и говорит:
– Вы можете идти. Но шеф приказывает вам не покидать город.
Это полная ерунда, и я это знаю. Коннор – не подозреваемый, он свидетель, и они не могут отдавать такой приказ в отношении несовершеннолетнего. Однако я не собираюсь испытывать удачу. Вывожу Коннора за дверь, в коридор, а потом в вестибюль. Ланни, сгорбившись, сидит на стуле, закрыв уши наушниками, но вскакивает, едва увидев нас. Подбегает к Коннору и крепко обнимает его.
– Не пугай меня так, – шепчет она ему. Он обнимает ее в ответ. Я чувствую, как у меня щиплет в горле – возможно, это слезы, если я смогу позволить их себе. Для разнообразия, это были бы хорошие слезы.
Ланни подбегает, чтобы обнять и меня тоже.
– Мы уезжаем? Мы сможем повидать Сэма? Он в больнице?
– Нам нужно ждать здесь, – отвечаю я ей. – Сэма должны будут привезти сюда, как только врачи закончат осматривать его. Надеюсь, местные власти постараются поскорее предъявить ему обвинение.
– Ты надеешься на что? Почему? – Вид у Коннора озадаченный. Я улыбаюсь ему.
– Потому что чем скорее они предъявят ему обвинение, тем быстрее он будет отпущен под залог, – объясняю я. – И тем быстрее мы сможем убраться из этого городишки.
– Но… а что, если его не отпустят под залог? – встревоженно спрашивает Ланни. – Что, если…
– По одной проблеме за раз, – говорю я ей.
* * *
Сэма привозят – но нам не позволяют даже подойти к нему близко. По крайней мере, он идет сам. На несколько драгоценных секунд наши взгляды встречаются, и он одними губами произносит: «Всё хорошо», – а я одновременно с этим говорю:
– Я буду здесь.
А потом его уводят прямо в тюремный блок для допроса. Мы ждем до десяти часов вечера, пока мне не удается подслушать, что Сэм арестован за убийство.
Обвинения предъявляют в полночь. Ланни оказалась права – под залог его не отпустят. И шансов поговорить с ним нет. Я, по идее, не должна быть потрясена этим, но все же испытываю потрясение и ужас. Я не хочу, чтобы Сэм провел ночь в тюрьме, в этом городе. Мне следовало понимать, что судьи играют на стороне местных, и строить планы, исходя из этого. Но я устала. И напугана. И чувствую себя в высшей степени беззащитной.
Слава богу, что Майк Люстиг прибывает в здание суда сразу после того, как Сэма уводят. Майк – хороший человек. Чернокожий мужчина со значком ФБР, и это – я совершенно уверена – будет худшим кошмаром для шефа Уэлдона. Мы с Майком шепчемся десять минут, и я передаю ему все достоверные сведения, которые у меня есть, включая подслушанный мной разговор в мастерской – разговор с участием начальника полиции Уэлдона. Я высказываю Майку свои предположения о том, что Марлин Крокетт знала о катастрофе, последствия которой были мгновенно скрыты полицией, владельцем автомастерской мистером Карром и третьей стороной, представленной человеком по имени Карл, которого я пока не знаю. Это действие было оплачено достаточно крупной суммой, чтобы за нее можно было убить.
– Я думаю – а что, если… – начинает он размышлять вслух, но обрывает себя: – Ладно, сейчас это не важно. Давайте просто переживем эту ночь. Послушай, я хочу, чтобы ты увезла детей из этого города. Отвези их домой.
– Но Сэм…
– Оставь Сэма мне. Я найду, чем заняться здесь этой ночью. Он не будет один, обещаю тебе. – Майк умолкает на секунду. – Не оставайся здесь на ночь. Я знаю, тебе хочется это сделать, и я тебя понимаю. Но мне нужно убрать тебя и их подальше от опасности.
Он прав. В мотеле небезопасно, в коттедже тоже. Нам нужно вернуться домой, где у нас есть друзья и союзники, способные прикрыть нам спину.
Однако трудно вот так уехать и бросить Сэма.
– Я могу написать записку? – спрашиваю я Майка. – Ты передашь ее ему?
– Голосовое сообщение будет быстрее, – говорит он и протягивает мне свой телефон. – Воспользуйся диктофоном. Я постараюсь, чтобы он это услышал. Так они не смогут обвинить меня в том, что я пытаюсь передать ему ножик или еще какую контрабанду.
