– Кати, дорогой! У меня дело есть срочный, чтоб ты пока не скучал, покатайся туда-сюда, тебя Гига отвезёт, покажет наш заводик, а потом и я приеду. Или ты вернёшься.
– Хорошо, бабушка.
Переодеваться не потребовалось – я уже была готова гулять, как мы с бабушкой собирались. Захватила сумочку, бросив туда телефон и зарядку. И Гига повёл меня в подземный гараж.
– Экскурсия будет интересной, мисс Катерина, – пообещал он на английском.
И я ему с улыбкой кивнула. Конечно, интересно будет увидеть то, что создала моя семья и благодаря чему процветает. В отличие от Бадри Гига вызывал у меня доверие. Бабушка говорила, что она без него, как без рук. Из её обрывочных фраз я поняла, что не всё у неё в бизнесе сейчас гладко, и есть те, кто ставит палки в колёса. А, возможно, и хочет оттяпать некоторую долю винного государства «Санатрело». Зато Гига был надёжен и верен своему «царь Тамар».
– Почему мы выезжаем не через центральные ворота? – спросила я.
– Так короче, – ответил Гига, не моргнув глазом.
И я поверила, не обратив внимание на неудобное чувство, коснувшееся груди.
Город пел, разливался многоголосьем юной зелени, солнцем по листьям, сверкал бликами на водах Куры и подмигивал мостами над ней.
– Вам наверняка понравится это приключение. Оно будет головокружительным, – пообещал Гига, направляясь к выезду из города.
Я не могла и подумать о том, что он нисколько не преувеличил. Наоборот, немного приуменьшил…
11
Всё, как обычно, спасла Маруська. Я уже был на пороге, злой и взвинченный, как затрезвонил телефон.
– Катя?! – не глядя, поднёс я к уху трубку.
– Это не Катя, это я, – обиженно прогундосила дочка и куда-то в сторону: – Ба, ты плавильно говолишь: мапа совсем голову потелял. – И уже мне: – Мапа, ты холошо голову искал? У меня вчела пингвин из Киндела под кловать закатился. Я всё на пузе облазила, но нашла. Ты лазил под кловать?
Я закатил глаза к потолку: о, женщины! Но рассмеялся.
– Голова на месте, – заверил я дочь, не признаваясь, что та с ирокезом. В зеркале гостиничного номера тот снова торчал до неприличия высоко.
– Это холошо, – деловито ответила Маруська. – Ба говолит, что ты голову потелял, а у деды её совсем нету.
– Это ещё почему?
– Катя звонила, а дедушка на неё налугался. Сказал не приезжать, потому что у Кати тоже сопли.
– Сопли? – опешил я. – Откуда ты знаешь?
– Слышала. Она так сделала… – и Маруся смачно потянула забитым носом и ещё более смачно хрюкнула.
Сопли… – Я аж в затылке почесал. – Ромашка заболела? А отец… вот уж хорош, старый хрен, он никак не успокоится! Ну, я его проучу! Мне всё это уже порядком надоело! Пока я пашу на него, он мне жизнь портит. Что там теперь Катерина надумала? Она ведь может! Вообще ума не приложу, что происходит в её пушистой голове. Кажется, ситуация не только вышла из-под контроля, но и мчится куда-то под уклон, как поезд, соскочивший с рельс. Чёрт, а я так люблю, когда всё по рельсам…
И тут же спохватился – ну я и отец, реально безголовый:
– Маруся, а у тебя давно сопли?
– Давно. Уже засыхают.
– А головка болит?
– Неть. Ба меня лечит сильно, я аж устала. А ты длакончика пливёз?
– Конечно, – соврал я.
– Ба говолит, что ты за мной в Сочи плиедешь. Ты длакончика не забудь.
– Не забуду.
Купить бы его где-нибудь. Надеюсь, в Тбилиси продаются… И тут Маруська добавила:
– И Катю.
Ответом запершило в горле, я кашлянул.
– Ладно, малыш, мне пора. Бабушку слушайся.
Снова глянул на себя в зеркало. Поправил галстук, часы за запястье. Вернулся в ванную и смочил предательский ирокез. Посмотрел на Ромашкин номер в мобильнике, но не стал набирать, лучше лично поговорю. Спокойно, глядя глаза в глаза. Скажу, что нужна, обниму и перепроверю: что всё правильно поняла. А потом заберу, и мы вместе через Батуми поедем за Маруськой. Морем. И никаких больше женихов, свадеб и сумасшедше-богатых старушенций с замашками Сталина. Да, именно так, дело решено! Даже если у Катерины сопли…
На улице меня уже ждал «самый лучший таксист» Тамаз.
– Ты быстро, дорогой! Цветы за углом продают, какой хочешь, выбирай! Сейчас довезу.
– Цветы? Зачем цветы? – нахмурился я, потёр переносицу и кивнул: – Ах да, цветы… Да, с цветами лучше. Поехали.
* * *
Тыкаясь носом в розы на поворотах, под рассказы Тамаза о каждом сколько-нибудь примечательном камне я добрался до дворца за высоченными воротами с причудливой железной ковкой. Мда, окопалась старушенция – охранная система, как у принца Монако… Я выбрался с букетом на тротуар.
Тамаз помахал мне с улыбкой шире лица:
– Удачи, дорогой! Чтоб невеста был нежный и родня тебя полюбил!
– Угу, спасибо, – буркнул я и, чувствуя себя по-идиотски, нажал на кнопку под камерой видеонаблюдения. Представился полно и по-русски: – Андрей Викторович Гринальди к Катерине Кутейкиной и госпоже Кавсадзе.
Ждать пришлось неприлично долго. От предположений, почему, у меня задёргался глаз. Особенно от мысли, что там ныкают по шкафам женихов. Я стиснул зубы и прикинул, как можно перебраться через забор. Тамаз ещё не уехал, наблюдал за мной, кивал и сиял, как гигантский смайлик в кепке. Подсадит, если что. Но, наконец, седовласый охранник, важный, словно блюдет безопасность президента, провёл меня по парковым дорожкам к особняку.
Маленькая круглая грузинка лет за шестьдесят кинулась ко мне в холле с распростертыми объятиями:
– Вах, дорогой наш гость! Как я рад видеть тебя, Андрей Викторович Гринальди! Сердце тает от счастья – так я рад!
Я даже опешил и выставил букет, как щит.
– Госпожа Кавсадзе? – уточнил я.
Охранник кивнул.
Хм, а я ожидал другой встречи. Отец соврал? Во даёт!
– Это вам. – Я всучил букетище красных роз круглой мадам, лишь бы не обнималась. Не люблю панибратства с незнакомыми.
– Вах, спасибо, дорогой! Какой молодец! Красивый розы! – она полюбовалась цветами пару секунд, причмокнула и отдала букет мужчине где-то моих лет. Чёрный костюм, мрачный взгляд из-под густых бровей. Хм, кинжал небось вместо Айфона в кармане носит?
– Приветствую, госпожа Кавсадзе, – сдержанно начал я. – Я только прилетел в Тбилиси и сразу к вам.
– Какой ты молодец, дорогой! Витя, папа твой, всё обещаниями кормит, что приедет, но молодец: сын прислал!
– Меня никто не присылал, я сам…
– Вах, сам?! Какой радость! – всплеснула руками мадам Кавсадзе. – Тем более молодец! За стол, сейчас же за стол, дорогой! С дороги напоим, накормим, дорогого гостя.
