– Вам не кажется это странным? – поразилась я. – При чём тут я и бизнес?
– Люди! – подчеркнул дядя. – Люди всегда на первом месте. Они создают бизнес, они развивают бизнес, они работают на тебя и покупают твоё вино в магазинах! И дурная слава в Грузии распространяется быстрее, чем грипп. Достаточно написать в паре столичных журналов какому-нибудь ушлому журналистику про семейный скандал, и последствия будут ужасными! Кто захочет пить вино семьи с опозоренным именем?
– Я не понимаю, зачем вы всё это мне говорите! – насупилась я. – Дурная слава, позор? Какое это всё ко мне имеет отношение?
– Никакого, – рассмеялся дядя Уго, – совершенно никакого! Потому что ты умница!
Словно дурой обозвал, честное слово. Мне захотелось поскорее сбежать от «доброго дядюшки», и я сказала:
– Извините, я хотела бы переодеться и немного отдохнуть. Вы говорили про апартаменты.
– Да-да, конечно! Пойдём.
Вдруг возле нас вырисовались сердитые Гига и Бадри. Взъерошенные прилично, но было не понятно, дошло ли дело до рукопашной у моих поклонников. Или я всё неправильно поняла, и троюродный брат просто мою честь защищал? Над нашими головами пролетел дрон. Ничего я не понимаю в Грузии: современная до невозможности и средневековая одновременно… Ох, надеюсь, у них кровная месть более не существует!
Гига начал:
– Катя, я хотел бы…
– Довольно! – резко прервал его дядя Уго. – Катерине надо отдохнуть. Все свободны!
Оба молодых джигита осеклись и, как ни странно, послушно кивнули. Ну хоть в чём-то от дяди Уго был толк! Я пошла за ним в крепость «для бабушек», получила пластиковый ключ от номера на втором этаже. Дядя Уго провёл меня до двери, распахнул её передо мной и сказал:
– Отдыхай. Телевизор, интернет есть. В ресторане можно поужинать в любой момент, буду рад, если ты присоединишься ко мне через полчаса.
– Спасибо, – пробормотала я.
Он вышел. Я окинула апартаменты взглядом – казалось, это была ещё одна спальня и гостиная из бабушкиного тбилисского дома: уютно, богато, с перебором и мрамором. Я глянула на телефон, решив позвонить Андрюше, и вспомнила, что не взяла пароль от вай-фая у администратора. Я открыла дверь, сделала несколько шагов и услышала, как дядя Уго говорит с кем-то на английском:
– Да, всё идёт по плану, не волнуйтесь. Я знаю, что она вам сказала, но скоро она изменит своё мнение, поверьте мне – очень скоро!
Хм… о чём это он? Не обо мне ли? Хотя зачем ему говорить обо мне – я не леди Гага и не центр Вселенной… Ноги сами подкрались по мягким ковровым дорожкам почти до угла перед выходом на лестницу. Голос дяди Уго удалялся, но я всё ещё хорошо его слышала.
– Конечно, мистер Голдуорси, если будут правильные стимулы и Совет директоров нас поддержит, она изменит своё решение. А они будут, мистер Голдуорси, стимулы обязательно будут! Я работаю над этим.
18
Я остановилась и задумалась. Что имел в виду дядя Уго? О ком говорил? Неприятное чувство поселилось в груди, однако я, как всегда, себе не поверила. Решила, что бабушке расскажу об услышанном как-нибудь между делом, когда приедет. Пока неудобно было отрывать её – не до меня сейчас, это же ясно! Не люблю быть назойливой.
Я вернулась в номер, подождала немного, чтобы дядя Уго наверняка ушёл. Набрала смску Андрюше, написав, что я в гостинице «Санатрело Корпорейшн», в угловых апартаментах под номером 201 на втором этаже. Получив от любимого царевича ответную смску со словами «Еду. Скучаю. Люблю», я совершенно счастливая спустилась на первый этаж к ресепшену. Правда, не понятно было, откуда он так долго едет. И на чём. Сам собой в голове представился ослик и Андрюша сверху. В пиджаке и с морковкой на удочке. Пожалуй, на любом другом транспорте из Тбилиси он давно бы уже добрался…
Впрочем, не важно. Он едет, он любит, а я жду. И дождусь. Как настоящая женщина гор. Я даже плечи расправила от гордости.
Милая девушка с именем “Tamta” на бейджике говорила по телефону. Увидев, что та занята, я кивнула в ответ на её извиняющуюся улыбку: мол, я не тороплюсь. Судя по разговору, ожидался большой и неожиданный заезд. В подтверждение моих слов, Тамта прикрыла ладонью трубку и сказала мне:
– Целый автобус туристов едет. Обычно заранее бронируют, а тут… Простите.
Я снова понимающе улыбнулась. Я вообще испытываю какое-то особенное уважение ко всему обслуживающему персоналу: к администраторам, официантам, уборщицам, охранникам, вахтёрам. У них сложная работа, они делают нашу жизнь удобнее и приятнее, но почему-то часто их не ценят и даже принижают. А каково было бы жить без уборщицы? Все бы офисы заросли по уши бумагами и пылью. А без официанта в ресторане приходилось бы самим бегать на кухню и теребить повара: где еда? А без вахтёра… На этом моё воображение закончилось, потому что без фразы «куда прёшь без сменки» я, пожалуй, жила бы прекрасно. И хотя я после окончания университета всегда работала только переводчицей, я чувствовала себя ближе не к директорам, а к этим людям с низкими зарплатами и не слишком почётными должностями. Может, потому что другая бабушка с детства пугала: меня никуда не возьмут, если буду плохо учиться, и буду я посуду мыть в забегаловке или двор мести. Мне даже страшные сны снились про это. А вот тем, что я буду наследницей целой винной империи, бабушка меня не пугала. Зря. Это пострашней будет.
Я окинула взглядом фешенебельную обстановку: лилии в вазах, кожаные диваны, щиты с саблями и клинками на каменных стенах. И это, получается, тоже принадлежит бабушке Кавсадзе, и потом, выходит, будет моё? Странно. Так и захотелось сказать кому-то там на небе: «А может, не надо?..» Пусть лучше бабушка живёт долго и счастливо. И не болеет.
Кстати, мой знакомый Славик, улыбчивый, трансцендентный, похожий на златокудрого Будду, совсем недавно во время чаепития рассказал, что из всех профессий, которые перепробовал, больше всего ему нравилось быть дворником: «Встанешь в пять утра. Никого. И метёшь красивые жёлтые листья под ярким жёлтым фонарём. Или снег чистишь. Он искрится блёстками, хрустит под ногами, а ты мерными движениями счищаешь его большой лопатой с дорожек. А он кружится красиво и снова падает, и через час ты будто и не работал. Вот так трудишься, созерцаешь, постигаешь непривязанность к результату, как монах в Тибете. Даже жалко, что мне потом выплатили повышенную стипендию, и папа денег прислал». Моя почти-тётя Агнесса тогда резюмировала: «Лучше быть счастливым дворником, чем несчастным миллионером». Не то, чтобы я с ней согласилась, но отчасти она была права. Счастливым быть всяко лучше.
Из ресторана на улице струился приятный грузинский джаз. На холмы и горы за окном сизым покрывалом опускались сумерки, в открытую форточку заливалась прохлада и звуки последней переклички вечерних птиц. Вот-вот станет совсем темно… Я стояла у стойки, пока девушка с красивым именем Тамта продолжала решать сложности с бронированием.
И тут в холл гостиницы чеканным шагом захватчика вошёл Бадри. Голова вперёд, грудь колесом, руки на поясе. Честное слово, там чудился меч, и было странно, что к классической пиджачной паре ножны не прилагались. Я поспешно сделала вид, что рассматриваю рекламный буклет и просто жить не смогу, не узнав, что за экскурсии предлагаются постояльцам. Боковым зрением увидела, что Бадри направился прямо ко мне. Не повезло…
