– Ничего страшного…
В ответ Гига расцвёл совершенно счастливой улыбкой, наклонился куда-то за дверь и выудил громадный букет роз.
– Тогда это вам.
Видимо, моё лицо вытянулось, потому что он тут же добавил:
– В знак дружбы.
– Спасибо, – ответила я и взяла цветы, хотя и не хотелось.
– Я прощён?
– Да, – кивнула я. – А теперь я буду отдыхать.
Я закрыла дверь, в растерянности глядя на бордовое великолепие. И тут опять постучали. Я отложила букет на столик и открыла. Гига счастливо кивнул мне и, рывком шире открыл дверь. С лестницы в комнату прошли один за одним юноши в комбинезонах курьерской службы с корзинами роз. Розовых, белых, лимонных, оранжевых, алых, коралловых, персиковых, красных, малиновых и даже почти чёрных. Я насчитала двенадцать оттенков и с расширенными глазами ахнула:
– Что это? Зачем?! Наверное, для бабушки?
Гига покачал головой и сказал:
– Я просто не знал ваш любимый цвет.
– Нет-нет-нет! – воскликнула я. – Не нужно! Заберите, пожалуйста, это чересчур!
– Всё нормально, – невозмутимо ответил Гига.
Курьеры бодрой рысцой покинули апартаменты. Гига кивнул мне:
– Отдыхайте, не смею мешать. – И сам закрыл дверь.
Гостиная наполнилась благоуханием и напоминала гримёрку кинозвезды, но в зеркале отражалась совсем не она. Господи, что же это творится?! И куда их теперь?
В дверь снова постучали.
19
Андрюша, наконец?
Я распахнула дверь. За ней стоял дядя Уго. Да чтоб тебя, Мефистофель самовлюблённый! Стоит, бородку потирает. Интересно, как рожки камуфлирует? Мне представился целый документальный сериал по раскрытию секретов иллюзионистов, включая установку зеркал на макушке, лазерные иллюзии и гипноз с пристрастием.
– Что вы хотели, дядя? – спросила я, слегка напрягаясь.
Он сунул нос в мою комнату и обнаружил море корзин и совершенно бесстыже благоухающие розы. Явно не из голландских.
– Что это? – спросил недовольно.
– Знак дружбы, – ответила я, теряя всякое смущение от раздражения, что это не Андрюша. – И намёк, что пора открывать собственный бизнес.
– Какой бизнес? К тебе кто-то обращался с предложением? Так сразу? – цепко схватился за слово дядя Уго.
– Цветочный, естественно. У меня всё есть, чтобы изучать спрос и сбыт. Почём у вас розы? Или, может, сделать из них вино? Из одуванчиков уже существует. Правда, я никогда не пробовала. Почему бы не выдавить вино из роз?
– А-а, ты шутишь! Мило, – рассмеялся дядя Уго, и тем вызвал у меня ещё большую внутреннюю ворчливость.
За кого он меня принимает? За кого они все меня принимают?! За маленькую, глупую девчонку без мозгов и жизненного опыта? Пусть он у меня не слишком богатый, но вообще-то он у меня есть. Все поучают, наставляют, отправляют к психологам и к чертям с рогами! А я жила до этого и без наследства, и без большой семьи, и как-то не осталась без головы, чести и совести, несмотря на ипотеку, бывшего мужа и работу на старшего Жирафа, тирана по призванию. Вспомнив о ВГ, я разозлилась ещё сильнее – вот кто мой главный враг! Подумать только, как от такого орущего монстра появился на свет такой замечательный, когда не орёт, Андрюша и в следующем поколении Машенька? Не хочет меня в невестки? Да я его тоже не хочу! Я лучше язык проглочу, отварив и поперчив хорошенько, чем назову его «папой!» Как меня уже достали! Отчаянно захотелось всё и всем высказать. Но дядя Уго не уловил опасности и продолжил допытываться:
– И кто у нас такой большой друг? Этот негодяй Регвадзе или есть ещё кто-нибудь?
– Жених прислал, – съязвила я, злобно вспоминая его нравоучения. – Вы же знаете, дядя, что у меня скоро свадьба. Всё решено, оговорено и точка. Вы можете больше не волноваться и не намекать мне про позор и порочность.
– И насколько скоро? – прищурился он, пропустив мимо ушей мою колкость.
– Я вам сообщу, – кивнула я. – Очень-очень скоро, и ничто этому не сможет помешать.
– Конечно, – осклабился дядя Уго. – А разве есть какие-то препятствия?
– Нет, и не будет, – ответила я. – Я давно взрослый человек, и всё решаю сама. И, благодарю вас, я не голодна, ужинать не буду. Я уже сказала об этом Бадри, правда, он почему-то воспринял это как личное оскорбление.
– Бадри не нравится тебе, детка? – склонил немного обиженно голову дядя Уго.
– Ну почему… Просто я к такому поведению не привыкла, – эпитет «хамскому» я оставила между строк, но, надеюсь, дядя понял.
– У Бадри было сложное детство. Он из Сванетии, там вообще строгие нравы. Я усыновил Бадри, когда его родители, мои друзья, погибли. Они разбились на вертолёте, как и твои. Ему было одиннадцать.
Мне тут же стало не ловко, и всё раздражение смыло сочувствием.
– Простите, я не знала…
– Конечно, не знала. Я взял его в семью, хотя у меня уже было трое своих детей. И как бы хорошо мы его ни приняли, он резок, потому что пережил многое. Ты как никто, можешь это понять.
– Да…
Я ослабила оборону, дядя Уго проник в номер и ещё раз обошёл розы, высматривая в них то ли записки, то ли жучки… Заглянул как бы невзначай на балкон, в спальню и продолжил:
– А ты Бадри очень понравилась. Как ни одна девушка раньше. Я его никогда таким не видел.
– Мне жаль, но…
– Кажется, он влюблён, и его одинокое сердце разрывается на части от того, что ты с ним тоже резка.
– Дядя, но я же не…
Дядя Уго развернулся и вдруг сменил тон на более ласковый:
– Тебе трудно, Катя, я знаю: столько всего нового, столько людей, другая страна. Внезапная бабушка и новости о наследстве, надо привыкнуть.
– О наследстве я думаю меньше всего, – я прикрыла дверь в апартаменты и тоже выглянула на балкон.
Жаль, и там Андрюши не было. Знала бы, что он так долго, отправилась бы к нему навстречу. Хоть и пешком, уже бы наверняка встретились. И что мне стоило подождать его из командировки и поехать в Грузию вместе? Столько бы недоразумений удалось избежать, и женихов, плодящихся, как тараканов. Эх…
– А твой жених? – спросил дядя. – Не женится ли он на тебе из-за наследства?
– Он сам не беден, у его семьи есть компания.
– Но состояние бывает разным: трудности, ошибки ведения бизнеса, банкротство, неожиданные проблемы. У них разве нет проблем в компании? Сейчас кризис…
Мне стало неприятно от зародившейся крохи сомнения в душе, и я тут же её вычеркнула: отец Андрея был против, а уж он точно ставит на первое место бизнес, и если ВГ думал бы о том, чтобы поправить положение дел в Жирафе с помощью денег моей бабушки, он вёл бы себя совсем иначе! А он, он… настоящий хам!
