– Я бюрократ, – хмыкнул мой царевич. – Предпочитаю всё регистрировать официально.
– Я согласна, – ответила я и потянулась довольно.
И тотчас была вновь зацелована до кончиков пальцев и сладкой истомы.
На голубоватые, зеленые изгибы гор разбрызгивало свою любовь солнце, придавая им тёплые оттенки. Слышно было, как журчит вода в гигантском фонтане из квеври и поют птицы.
– Всё-таки в Грузии потрясающе красиво! – вздохнула я. – Знаешь, мне будет жаль отсюда уезжать.
Андрей чуть склонил голову.
– А ты бы хотела остаться?
– Я хочу быть там, где ты, – улыбнулась я. – И Машенька.
– Это здорово! Но если бы мы были там, где ты, – вдруг спросил он, – где бы ты хотела сейчас быть?
– Здесь.
– Несмотря на всё-всё-всё? – с прищуром уточнил Андрюша.
Я кивнула.
– Может, конечно, не навсегда, но хотелось бы побыть здесь дольше. Это так странно и так притягательно, так ново – узнавать то, что хранила вторая часть тебя. Традиции, культуру, воздух, которым дышал мой папа, всю его большую сумасшедшую семью, частица которой есть во мне… Темперамент, который можно не сдерживать, голос, который можно проявлять.
– Твой темперамент мне очень нравится, – заявил Андрюша и снова опустил голову к моему животу. Заставил громко всхлипнуть и опять загореться.
– А вдруг я перестану быть для тебя… Ромашкой, – сквозь стон и вдох выговорила я.
– Мне нравятся все цветы без исключения, – проговорил он, перемещаясь ниже. – Главное, чтобы они были ты…
И я, не успев напрячься, сразу расслабилась.
– Как хорошо ты сказал… Но всё равно, я хочу быть там, где ты. И всё.
– И убегать не будешь?
– Только под ближайший стол, – заверила я.
– Но выбирай не стеклянный, – хмыкнул Андрюша.
Новый поцелуй прервал стук в дверь. Мы оба закатили глаза. Не успели подумать, кому бежать и что надеть, из холла при гостиной послышался гортанный голос горничной.
– Извините за беспокойство, я принесла вашу одежду. Оставлю её у входа. И махровые халаты свежие.
– Спасибо, – выкрикнули мы.
Дверь закрылась. Но поцелую не суждено было продлиться долго. Через пару минут в дверь опять постучали.
– Сейчас я всех пошлю! – по-боевому вскочил с кровати Андрей, обернул бёдра полотенцем, которое подобрал с тумбочки, и пошёл разбираться.
И тут я услышала голос, от которого захотелось спрятаться под кровать и притвориться, что меня здесь не было.
– Сын! Андрей! Живой, Слава Богу! – пробасил Виктор Геннадьевич.
Я натянула на себя в ужасе простыню и даже покрывало затащила с пола.
– Папа?! Ты как сюда попал?! Здрасьте… здрасьте… – ошеломленно пробормотал Андрюша. – Э-э, туда нельзя, стоп…
– Разобрался? Нет? Да? Ничего, теперь я разберусь! – выпалил Виктор Геннадьевич напряжённо, словно собрался кого-то высечь.
И волна негодования вскипела во мне: опять?! Палки приехал в колёса ставить?!
Скрипнула дверь, и послышались шаги.
Ну уж нет! Я вам не мышь серая из офисного угла!
Я молниеносно натянула валяющийся у кровати пеньюар, он спас мало, поэтому я накинула на плечи покрывало, как плащ, завернулась в него и вышла навстречу строптивому свёкру, храбро шлёпая по ковру босыми ногами. И сразу на ходу рявкнула:
– Не нужно разбираться! Зачем разбираться?! Никто вам разбираться не позволит!
У входа в гостиную рядом с Андрюшей стоял Виктор Геннадьевич и наши амбалы из «Жирафа». Все взгляды устремились на меня. Я завернулась поплотнее.
– О, Катерина! Нашлась, – с облегчением выдохнул старший Жираф и вытер платком высокий лоб там, где не так давно сияли залысины.
Я облизнула пересохшие губы и выдавила вновь прибывшим:
– Доброе утро, Виктор Геннадьевич! Николай Иваныч… Здравствуй, Юра, Глеб.
– Папа, а зачем ты с охраной? – оторопело спросил Андрей.
– Как зачем?! Выручать вас приехали, ребята ведь наши из спецназа. Мы срочным рейсом! Пускать в гостиницу не хотели! Пришлось чуть ли не приступом брать!
35
Мы сидели за круглым столом в гостиной. Вокруг пахли розы. Пора уже сбагрить этот цветник к свиньям собачьим. Или к бабушке, пусть радуется…
Папа косился на корзины и, судя по виду, думал, что это я так с ума сошёл. Ха-ха три раза! Я схожу с ума покруче! Он просто не знает, что я отложенные на Мальдивы деньги спустил на фейерверки и цирк с туристами.
Кстати, я вчера перед сном узнал: все нормально устроились, пострадал только охранник гостиницы, которому, войдя в роль, эстонка заехала по голове зонтом. А ещё служба безопасности Санатрело освободила Тамаза, подрывника нашего. А потом обратно устроила на кушетку в импровизированную кутузку, потому что ему, пьяному и весёлому, некуда было идти посреди ночи. Я лично проверил. Судя по блестящим глазам, охрана тоже накатила на радостях.
Я подумал о шампанском. Спуститься, что ли, к завтраку?
Хотя, – я глянул на здоровенные часы в башенке, будто украденные из замка английского лорда, – ещё не время.
Мы договорились с Алико Вахтанговной, что раньше одиннадцати Гига не заявится и нас не позовёт. У неё новый коварный план по борьбе с родственниками. К счастью, не с нами.
Я хмыкнул про себя, вспомнив о её затее.
По-моему, Катина бабушка – в душе агент по тайным операциям с воспитательными целями. Огонь, а не старая больная женщина!
Несмотря на то, что вчера пришлось поднапрячься, мне понравилось! Погони, препятствия, поиск мгновенных решений – это вам не сидеть в офисе и решать, почему дурацкие ручки не продаются.
Я вообще уже к ночи понял: мне нравится процесс, риск, придумывать и раздавать роли, контролировать их исполнение и понимать, что люди так заряжены на результат, что сами выполнят и перевыполнят, и бонусом им будет чувство кайфа, которое ни за какие деньги не купишь! Кстати, экономично и эффективно с точки зрения бюджета и бизнес-технологий.
Я и сам получил кайф от необходимости разрабатывать стратегии самым нестандартным способом! На адреналине и идейки новые появились. Аж руки чесались их воплотить! Но глядя на каменное выражение на лице отца, я понимал: скорее придётся купить что-нибудь противочесоточное, чем он позволит воплотить хоть толику моих замыслов. Досадно.
За окнами дразнились горы…
Наши с Ромашкой расслабленные лица и белые халаты контрастировали со спортивной угрюмостью бывших спецназовцев и с папиным серым костюмом откомандированного за грешниками старого чёрта. Даже пересаженные волосы над залысинами топорщились и неприлично, но очень образно кудрявились. Куда же чёрту без рожек?
