У других видов селекция спермы сводится, скорее, к реализации правила «кто не успел, тот опоздал». В таких случаях речь, конечно, не идет о столь строгой избирательности, как при отправке образцов в банк на хранение, зато у самок появляется другое великолепное преимущество: они выбирают себе партнеров по скорости реакции, а это также гарантирует качественную селекцию и выживание популяции на уровне генофонда за счет шустрости потомства. Припозднившиеся самцы оказываются не при делах, ибо поезд ушел, забитый под завязку спермой конкурентов, и самке-машинистке больше не до секса. В следующий раз будут расторопнее, если не хотят нарваться на полное безразличие пресытившейся семенем вагоновожатой. Между прочим, у подобного рода торопливой неразборчивости со стороны самок также имеются свои плюсы.
Самке, по определению, нежелательно расходовать энергию на лишнюю возню с выводком, полученным в результате спаривания с ущербным или неполноценным (в любом отношении) партнером. Плюс к тому сам по себе процесс оплодотворения может быть сопряжен с рисками для ее здоровья: самки более подвержены травмам при совокуплении – про пенисы с шипами, надеюсь, не забыли? Поэтому при наличии риска грубого и травматичного секса лучше соизмерять его с потенциальной выгодой заранее. Самки зеленых морских черепах
в этом плане весьма предусмотрительны: в их арсенале имеется не менее двух способов ловко избежать домогательств излишне распаленных и агрессивных нежеланных самцов – рвануть на берег и тем самым вынудить взявшего ее на абордаж самца к отступлению или принять защитную стойку. Во втором случае самка черепахи попросту встает «на дыбы», вертикально, нижним щитом панциря обернувшись к домогающемуся ее самцу, и растопыривает лапы крестом. В переводе на человеческий язык это эквивалентно поднятому вверх среднему пальцу – жесту, который некоторые невоспитанные дамы используют для того, чтобы показать ухажерам свою незаинтересованность в дальнейшем общении, когда недоуменно поднятые брови не сработали, а развития скандала с переходом на вербальный уровень не хочется. Распознавать эту защитную стойку учат даже студентов, чтобы изучаемые ими при сборе материалов для курсовых и дипломных работ женские особи не сильно отравляли им производственную практику. Но это так, к слову, а вообще-то от нападок распалившегося и из-за этого узко и однонаправленно мыслящего (или вовсе утратившего всякую рассудительность) самца ускользнуть не так-то просто, особенно если речь идет о самце крупной акулы или морского слона.
В общем и целом самки способны расходовать колоссальную энергию на отваживание нежеланных самцов. Но всему есть свои пределы: если самка уверена, что совокупление не приведет к оплодотворению, параметры самца перестают играть роль, и она оказывается вполне способной откликнуться и на ухаживания неподходящего с точки зрения интересов воспроизводства партнера, поскольку это не причинит ущерба популяции. Вероятно (но не более того), что именно таким подходом обусловлена одна из самых не просто странных, а воистину устрашающих из наблюдаемых в живой природе стратегий репродукции, которую предъявляют нам, ничуть не стесняясь, самки обыкновенных песчаных акул.
Не так давно доктор Демиан Чапмэн из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук реально заинтересовался вопросом: а не связана ли каким-то образом уникальная репродуктивная биология самок акул этого вида с жестокой конкуренцией спермы их самцов? И как всё это можно использовать в целях сохранения и восстановления их убывающей популяции? Впервые мы с Чапмэном обсудили этот вопрос еще в 1996 году на Багамах, где под руководством доктора Кевина Фельдхайма занимались на практике обвешиванием бирками лимонных акул. С тех пор Чапмэн и сам дорос до статуса акулы прикладной ихтиологии и теперь эффективно сочетает генетические исследования с полевой работой в целях получения нами лучшего понимания биологии и экологии акул, в частности во всём, что касается механизмов и систем их полового размножения.
В общемировых масштабах численность популяций акул всех видов в настоящее время убывает катастрофически – и прежде всего из-за ненасытного спроса на суп из акульих плавников в странах Юго-Восточной Азии, порождающего массовую браконьерскую добычу. Но отчасти, как было отмечено в главе «Песня о пенисе», проблема усугубляется еще и недопониманием основ функционирования репродуктивной системы хрящевых рыб в целом.
Акулы и скаты демонстрируют широчайший и разнообразнейший на планете спектр репродуктивных стратегий. Виды помельче, такие как большинство представителей семейства кошачьих акул, откладывают на дно яйца в защитных коллагеновых капсулах
[41], крупные виды являются преимущественно живородящими. Как уже обсуждалось, оплодотворение у всех без исключения акул внутреннее, отсюда и весьма ограниченный приплод: от нескольких до, максимум, нескольких десятков мальков в одном помете.
У обыкновенных песчаных акул
[42] этот аспект доведен до крайности: они рожают строго по два малька за сезон. Соответственно, если самка спаривалась со многими самцами, а так обычно и происходит практически у всех видов акул, насколько мы можем сегодня судить, то матка песчаной акулы превращается в настоящую арену жесточайших гладиаторских боев за выживание между зародышами, и верх в ней одерживают истинные монстры, как нетрудно представить. Возможно, именно по этой причине самцы тигровых акул вырабатывают, по выражению Чапмэна, «до неприличия» много спермы. «Дошло до того, – рассказывает он, – что коллеги, занимаясь препарированием самцов, стали на их молоках поскальзываться и вообще кататься, как коровы на льду, поскольку весь пол в лаборатории был ими залит. Стали в итоге выходить на работу в резиновых сапогах на подошве с хорошим протектором».
Чтобы выяснить, действительно ли причиной столь обильного производства спермы самцами является жесточайшая конкуренция, Чапмэн обратился к испытанному методу
своего учителя Фельд-хайма – старому доброму тесту на отцовство, – чтобы определить, сколько именно самцов за сезон всё-таки получают доступ к самке. У этого вида песчаных акул поначалу имеется по 8–10 яиц на каждый яйцевод
[43]. Но в отличие от других видов акул (и не только), в каждом роге матки выживает лишь один зародыш, а именно тот, кто пожрет всех остальных.
Этот феномен внутриматочного каннибализма ученые, недолго думая, назвали «адельфофагия», что в переводе с древнегреческого означает «братоедство». У других видов развивающиеся зародыши всё-таки ограничиваются овофагией – поеданием неоплодотворенных яиц – в период вынашивания. У серых песчаных акул всё куда страшнее
.
