Впрочем, почему словно? Для него я и правда была самым настоящим привидением.
— Обещание показать настоящий облик я сдержала, — тихо сказала я. — Когда выберемся, можешь меня даже убить.
И расправив плечи, пошла на выход из шатра.
Перед глазами начал сгущаться туман, меня мелко потряхивало. Но я решительно отодвинула край ткани и вышла. И внимательно осмотрела замерших лортанцев.
Я позволила себе слабую улыбку.
Как удачно, что они все собрались здесь. Не придется отлавливать их по всему лагерю.
Соблазнительно улыбнувшись остолбеневшим мужчинам, я старательно поймала взгляды каждого из них, а затем грудным голосом громко спросила:
— Мне так холодно… Разве никто не хочет согреть меня?
Сильные потоки той самой изначальной энергии, которая составляла всю суть женственности, выплескивались из меня, окутывая каждого из попавших под мои чары монахов. Лишая воли. Парализуя сознание.
Они ринулись ко мне все вместе. Цепляясь друг за друга. Раздавая тумаки и безжалостно отшвыривая конкурентов. Сейчас они даже не были способны вспомнить, что они вообще-то серьезные маги.
Их вел первобытный инстинкт, подчинивший себе все.
Один успел добраться до меня и даже схватить за плечо, как его отшвырнул мощный поток магии, выжигая все лицо. Второй просто отлетел — при Лэйне не было сейчас его любимых стрел, потому он явно решил не давать обезумевшим монахам до меня добраться с помощью своего дара.
Впрочем, скоро мне стало не до деталей.
Сознание окончательно подернулось дымкой. Потоки энергии стремительно выходили из-под контроля, грозя разорвать меня на части. Я упала на колени, пытаясь хоть как-то удержать их.
А потом пришла боль, и я закричала.
Я не видела, что происходит вокруг.
Я ничего не слышала.
Меня медленно затапливало огромной волной боли, и это заставляло кричать, срывая голос.
— Лиска, блокируй их! — словно через вату услышала я голос Лэйна.
— Не… могу… — процедила я, ощущая, что лицо все мокрое — от слез или от пота?
— Ее же разорвет сейчас! — с отчаянием воскликнул он. — Кир, сделай что-нибудь!
Что ответил Волк, я не услышала. Лишь почувствовала, как меня подняли и к спине прижалась широкая грудь.
А затем на растопыренные в районе пятой энергетической точки пальцы легли большие ладони, насильно сжимая мои руки в кулаки, и на ухо тихо шепнули:
— Закрывай кран, Лисенок. Давай, ты же сильная, ты сможешь. Ну! Закрывай!
Я, стиснув зубы, потянулась кулаками друг к другу и…
Отключилась, так и не поняв, получилось ли у меня.
* * *
Мне снился чудесный сон.
Прекрасная, залитая летним солнцем поляна. Я валяюсь на мягком пледе рядом с Киром, который читает книжку, но не забывает осторожно гладить меня по голове. И я мурлычу, словно большая кошка, легко бодая макушкой чужую руку. И получаю за это лукавый взгляд и ласковое:
— Лисичка, не шали.
От этого мне так тепло и ярко, что хочется лежать так всегда. И чтобы этот сон не заканчивался.
Ведь в нем Кир знает, кто я. И он… остается со мной. И при этом не хочет меня убить.
Вдруг ладонь Волка медленно спускается с головы и с нажимом проводит по спине. Я непонимающе поднимаю голову и натыкаюсь на слишком серьезный взгляд.
— Ну же, Лисичка, — напряженно говорит Кир, а над нами медленно сгущаются грозовые тучи. — Давай! Просыпайся! — и сильно, до боли, сжимает мою ягодицу.
Я открываю рот в безмолвном крике и… распахиваю глаза.
Надо мной нет неба — только деревянный потолок с тусклым магическим шаром. А еще… Кир. Навис надо мной и смотрит так пристально… И на моей ягодице и правда сжата его ладонь.
В голове по-прежнему туман. Внизу живота пожар, и разум особо не работает.
— Слава всем богам, — выдохнул Волк, и его лицо расслабилось. — Я уже думал…
Не знаю, что думал он, но я сейчас думать была не способна совсем.
А-тираи — ритуал для древних богов. Он требует скрупулезного выполнения всех шагов и жестоко наказывает за попытку увильнуть.
Не дав Киру договорить, я обвила его шею руками и впилась в манящие губы жадным поцелуем.
Чистое желание растекалось по венам, заставляя прижиматься плотнее, выживая из головы все посторонние мысли. Кожа стала чувствительнее в несколько раз, и каждое касание словно оставляло огненные метки.
— Тише, — прошептал Кир, отрываясь от моих губ. — Не спеши, — и, легко огладив ягодицу, медленно повел ладонью вниз по ноге.
— Хочу, — капризно выдохнула я, прогибаясь в спине, чтобы сильнее ощутить голую кожу. Провела пальцем по носу слегка улыбающегося Волка и остановилась на губах: — Красивый…
Желтые глаза напротив вспыхнули весельем:
— Ты тоже очень красивая, Лисичка. И так выросла…
Я не понимала, что он пытается этим сказать. И не хотела понимать.
— Хочу! — прошипела я нетерпеливо, вонзая ногти в широкие плечи и обхватывая поясницу мужчины голыми ногами. — Дай!
— И чего именно ты хочешь? — весело спросил Кир и невесомо пощекотал ступню, отчего я резко дернула ногой и недовольно зафырчала. — Скажи мне?
Голова не работала, я не была способна на размышления или анализ. Чистое желание подчинило меня целиком, вынуждая действовать, а не думать.
— Хочу?.. — повторила немного неуверенно и очертила пальцами кадык, а затем спустилась к груди…
— Хорошо.
Кир вдруг перекатился, и я оказалась сверху. Ладони шлепнулись о широкую грудь, а рыжие волосы водопадом укрыли желанное тело.
— Все, что захочешь. — Он раскинул руки в стороны и слегка улыбнулся. — Ты сегодня главная, Лисичка.
Судорожно выдохнув, я прикусила губу и исподлобья взглянула на окончательно расслабившегося Кира.
— Я не знаю, как все должно быть, из-за… ритуала? Или чем это является, — серьезно проговорил он. — Так что делай все, что сочтешь нужным.
Из всех его слов до меня дошло только, что я могу делать, что хочу, и все это шикарное тело в моем полном распоряжении.
Заурчав, словно кошка, я приподняла ладони, упираясь ногтями в гладкую кожу, и, подавшись вперед, поцеловала манящие губы — сильно, страстно, не растрачиваясь на прощупывание территории. Кир сдавленно застонал, а затем, положив ладонь на мой затылок, притянул ближе, добавляя в костер и своей страсти. Кончиками пальцев второй руки он невесомо провел вдоль позвоночника, заставляя меня оторваться и, выгнув спину, охнуть от приятного щекочущего ощущения. Волк подался вперед и приник к моей шее, оставляя едва уловимые короткие поцелуи, постепенно поднимаясь вверх. Наконец, прикусил кончик уха, и я отмерла. Прошипела и с силой вонзила ногти в смуглую кожу.
