— Думаешь, и там берут?
Секретарь улыбнулся:
— Уверен!
— Ладно, пока свободен...
Баурджин задумчиво заходил из угла в угол по толстому хорассанскому ковру. Да, похоже, мзду здесь брали все, и князь хорошо понимал, что начинать сейчас жестокую борьбу с коррупцией означало полностью развалить весь аппарат управления и остаться совсем без чиновников. Если всех взяточников посадить — кто тогда работать будет? Ну, откровенных дураков и головотяпов, конечно, нужно уволить или перевести на нижестоящую должность, не требующую особого ума и ответственности. Но что же со взяточниками делать? И с дорожными ворами? И с теми, кто укрывает от налогов тайно возведённые особняки? Создать особое ведомство — контрольное? Ага — и тем самым прибавить к полку мздоимцев-чиновников ещё один боевой отряд! Нет, тут похитрее надобно и, главное, с обеих сторон действовать — устроить всё так, чтобы взятки было опасно брать — это раз, и — так, чтобы их и вовсе не нужно было давать — это два. И начать, конечно, с самых жизнеобеспечивающих ведомств — с ведомства наказаний, общественных работ и прочего. Скажем, к примеру, такое подразделение, как отдел аристократических титулов ведомства чинов, может и подождать — у тех, кто на эти самые титулы претендует, денег на взятки хватит. А вот, скажем, ведомство наказаний — судебное — или отдел гарнизонов, занимающихся распределением земельных участков среди военных поселенцев — совсем другое дело. Вот с них и начать, пожалуй.
Нойон позвонил в колокольчик:
— Фань!
— Да, господин?
— Садись, разговор длинным будет.
Секретарь уселся, вытянув обутые в щегольские чёрные сапожки ноги, поправил на голове тонкий серебряный обруч:
— Внимательно слушаю вас, господин наместник.
Князь заговорил о судебной системе, о необходимости каких-то коренных перемен — Фань слушал, не перебивая, лишь иногда отвечая на вопросы:
— Осуждают ли невиновных? Да, господин, так довольно часто бывает. И не вовсе не из-за взяток, просто ведомство наказаний уж так устроена — я сам как-то над этим думал. У судебных чиновников строгие сроки — на поиски преступника закон отводит месяц, если за это время таковой не найден, чиновник получает пятнадцать ударов палкой, если и за два месяца не найдёт — тридцать ударов. Ну, а дальше дело прекращают. Вот следователи и хватают невиновных, вешают на них всех собак — кому ж охота палки-то получать?
— Плохой закон, — мрачно согласился князь. — Нет, наказывать, конечно, надо: заволокитил дело — отвечай. Но не палками же! Я думаю — штрафом. Или переводом на более низкую должность.
Фань усмехнулся:
— Да куда уж ниже!
— Теперь вот ещё что, — с пафосом произнёс Баурджин. — Судебное ведомство, на мой взгляд — одно из самых главных в стране, от его работы зависит престиж государства — вера людей в защиту и справедливость. А у нас здесь что? Заведомо невиновных хватают и осуждают? Обвиняет в суде кто?
— Судья, господин. На основе собранной судебными чиновниками информации.
— Угу, — покивал нойон. — Значит, прокурор и судья в одном лице... А защитник? Защитник имеется?
— Какой защитник? — не понял Фань.
— Ну, обвиняемого же должен кто-то защищать?
— Нет, таких чиновников у нас нет.
— Значит, нужно сделать, организовать особое ведомство... Хотя, нет! Не ведомство! — Баурджин азартно потёр руки. — Просто внести изменения в закон — чтобы без защитника не шёл ни один судебный процесс.
— Замечательное решение, господин наместник! — восхищённо воскликнул секретарь. — Любой сможет теперь платить защитнику, а не судье. А на право заниматься защитой пусть сдают специальный экзамен! И платят особый налог — дело-то выгодное. Вот только как быть с бедняками?
— За них уж придётся платить казне, — усмехнулся князь. — А деньги на это возьмём в отделе аристократических титулов. Там ведь тоже взятки берут?
— Ещё как!
— Ну и правильно! То есть не правильно, конечно, но... Пусть те, кто хочет получить титул — его официально купят у государства. Ну, что ты глазами хлопаешь?
— Хочу сказать.
— Ну, так говори!
— Боюсь, это не слишком хорошая идея, господин наместник. Покупка титула — сама возможность этого — несомненно ударит по нравственности.
— Ага, а взятка не ударит!
— Взятка — другое дело, — секретарь упрямо качнул головой. — Она, конечно, есть, но её как бы и нет. Народ не знает, кто кому и сколько дал. А продажа титулов? Это же все будут...
— Вообще, ты прав, — подумав, согласился Баурджин. — Однако деньги-то казне нужны — а тут такие возможности! Грех упускать. Вот что... — князь вдруг хитро прищурился. — Пусть чиновники из отдела титулов эти взятки берут, как и брали, но делятся с казной! В обмен на гарантии собственной безопасности. Скажем — установить закон о конфискации имущества.
— Так есть же такой закон! Только никто его почему-то не боится.
— Значит, надо сделать так, чтоб боялись. Пара-тройка показательных процессов над особо зарвавшимися. Без всяких смертных казней, но с обязательно конфискацией всего неправедно нажитого... И ссылка!
— И продажа в рабство семьи взяточника, — подсказал секретарь, — А также — его возможных любовниц... и любовников. Тоже — с конфискацией. Это вполне можно устроить!
— Далее, по ведомству общественных работ, точнее — отделу военных поселений. Там о земельных участках речь идёт.
— Я понял, господин.
— Так вот, Фань, проработай этот вопрос хорошенько. Выясни точненько, в каких случаях люди вынуждены давать чиновникам этого отдела взятки, и что нужно сделать, чтобы можно было не давать — изменить закон или там что-то ещё.
Секретарь поднялся с кресла и почтительно поклонился:
— Сделаю, господин наместник. Будут ещё поручения?
— Да справься пока с этим! — расхохотался нойон. — Хотя... есть ещё одно небольшое дело, так, по возможности, выясни, если найдёшь время. Был такой ростовщик, Линь Ханьцзы, может помнишь?
— Слыхал про него от отца. Богатый был человек! Имел связи с Турфаном, с сунцами, с Цзинь. Его векселя принимали повсюду. Что именно вас по нему интересует, господин?
— Да ничего особенного, — отмахнулся князь. — Просто выясни — что это был за человек? И действительно ли он являлся таким богачом, как про него рассказывают?
Секретарь с поклоном ушёл, а Баурджин, дождавшись вечера, велел закладывать повозку. И конечно, поехал к Турчинай, в оазис цветов и любви.
Утопая в запахе жасмина, вдова встретила его, как всегда, с радостной улыбкой, бросилась на шею, не обращая внимания на вышколенных слуг, расцеловала:
— О, мой господин! Я так рада видеть тебя. Что-то ты какой-то грустный?
