Юноша неожиданно улыбнулся:
— Много имён получится!
— Ничего, — князь сжал губы. — Мы тщательно проверим всех. И вот что... Опиши мне свой ежедневный маршрут — путь из дома во дворец и обратно. В подробностях! Ты, надеюсь, не ходишь пешком?
— Нет, у меня есть одноколка.
— А, с серебряной окантовкой, лаковая, — припомнил князь. — Неплохая штучка. И кони чудесные.
— Подарок деда, — улыбнулся Фань.
— Ну, иди, пиши.
Выпроводив секретаря, Баурджин снова вызвал начальника стражи:
— Вот что, Керачу-джэвэ. Знаешь моего нового секретаря?
— Этого мальчика, Фаня?
— Да, Фаня. С сегодняшнего дня выделишь двух самых опытных стражей, смышлёных и ловких — они должны будут незаметно сопровождать Фаня, куда бы тот ни направился. Имей в виду, у него коляска — одноколка на быстрых конях.
— У моих людей найдутся не менее быстрые кони, нойон! — горделиво усмехнулся воин.
— Ну и прекрасно. Отвечаешь за секретаря головой!
Керачу-джэвэ лишь молча поклонился и вышел.
А наместник всё ходил по кабинету, думал, иногда даже рассуждал вслух, и сон никак не приходил к нему, да и некогда было спать.
Интересная вырисовывалась картина, интересная, и, в общем, вполне даже логичная. Кто-то из вороватых чиновников (а тут таковыми являлись практически все), почувствовав интерес к собственной персоне со стороны молодого, но хваткого, секретаря, решил принять срочные меры. И меры самые радикальные! Почему именно такие? Почему этот чиновник — или чиновники — пошёл на убийство! Да на убийство не кого-нибудь, а секретаря самого наместника! Для этого должна быть какая-то веская причина, которую нужно как можно быстрее установить. Как можно быстрее! Кого из специалистов можно к этому привлечь? Да того же Инь Шаньзея, судебного чиновника второго ранга. Он, кажется, чётный и порядочный человек, правда, невезучий и в личной жизни и в карьере. Невезучий — потому что честный и порядочный? Вот это тоже нужно исправить, чтобы было наоборот, чтобы было выгодно быть честным и порядочным, именно что выгодно, иначе всё так и будет продолжаться — мздоимство, казнокрадство, осуждения невиновных. Да, на Инь Шаньзея, пожалуй, можно положиться. Тем более он, кажется, очень неплохой специалист, мастер своего дела. Мастер-то мастер, однако, убийц караванщиков так пока и не отыскал. Хотя, идея с фальшивым караваном, несомненно, должна бы принести плоды.
В дверь осторожно постучали. Чи Янь.
— Что такое? — Баурджин остановился.
— Прибыл судебный чиновник Инь Шаньзей, господин наместник, — доложил мажордом. — Говорит, у него для вас важное сообщение.
— Ага! — князь радостно потёр руки. — Я как раз и хотел его вызвать. Скажи — пусть войдёт.
Следователь выглядел усталым и невыспавшимся — бледное осунувшееся лицо, морщины в уголках глаз.
— Караван только что вернулся в город, — поймав вопросительный взгляд наместника, тихо доложил Инь Шаньзей. — Наш, фальшивый караван. Никто на него не напал.
Глава 7
ЧИНОВНИКИ
Зима—весна 1217 г. Ицзин-Ай
Моя душа, сановники и Бог,
Я не желаю быть растоптан вами,
Я вас казню вот этими руками,
Я буду беспощаден и жесток!
Ван Цзин-Чжи. Враги
(перевод Л. Черкасского)
Фальшивый караван не тронули! Тут, как говорится, одно из двух — либо кто-то что-то прослышал, либо просто повезло, а точнее сказать — не повезло.
— Попробуем отправить ещё раз, — прощаясь с Инь Шаньзеем, громко промолвил нойон. — Не сейчас, дней через десять.
Жестом задержав следователя, он обмакнул в чернильницу перо и, приложив палец к губам, вывел на листке бумаги иероглиф «встретимся завтра у субургана Сюань Цзан».
Понятливо кивнув, судебный чиновник поклонился и вышел, а Баурджин откинулся на спинку кресла и вдруг неожиданно расхохотался. Ну надо же, в собственном дворце таиться приходится! Впрочем, не то плохо, что таиться, а то, что — неизвестно, от кого. Да и вообще, есть ли у здешних стен уши? Скорее всего, информация просочилась через кого-то из лжекараванщиков, вряд ли какие-то там разбойники имеют во дворце своего человека, не того полёта это птицы. Так что, наверное, и незачем здесь было секретничать, однако, не зря ведь говорится, что бережёного Бог бережёт. Вот и следовало поберечься, тем более в такой ситуации, когда в самом дворце в наместника стрелы мечут!
В этот день Баурджин работал не покладая рук почти до глубокой ночи. С Чу Янем ещё раз обсудили пропавшую артель ремонтников, припомнив самые незначительные приметы, для чего пришлось опросить почти всех стражников внутренних покоев. Покончив с этим, князь вызвал к себе Фаня — тот как раз закончил составление списка чиновников, коих имел сомнительное удовольствие затронуть в своих изысканиях. Таковых набралось восемь, как пояснил секретарь — наиболее важных: начальники отделов, их заместители, главные секретари.
— Восемь? — не поверил нойон. — А вторых секретарей ты указывал?
Фань хохотнул:
— Нет, господин, до такой мелочи не опускался. Да и чего им бояться? Воровать в крупных размерах им никто не даст, так, быть может, шакалят по мелочи. Думаю, вряд ли у них есть повод для убийства.
— И тем не менее — укажи и вторых секретарей тоже, — нахмурил брови князь. — Знаешь, это нам кажутся мелкими дела и заботы мелких людей. Они-то сами о себе и своих проблемах, наверное, совсем другого мнения. Какое жалованье имеет второй секретарь не самого главного ведомства, скажем, из отдела общественных амбаров?
— Молодой — примерно две связки цяней, нормальные, полновесные связки, в месяц, — не задумываясь, отозвался Фань. — Кто уже проработал год, два, три — побольше, связок пять.
— То есть пять тысяч монет, — уточнил Баурджин. — Чтобы сносно питаться, хватит и пятнадцать «цяней» в день.
Секретарь округлили глаза, и князь улыбнулся:
— Хорошо — двадцать. То есть что же, выходит на своё жалованье второй секретарь со стажем может только-только прожить сам. А семья?
— А — молодой? — в тон нойону отозвался Фань. — Ему-то своего жалованья едва на десять дней хватит — вы это совершенно точно подметили, господин наместник.
— Значит, мы его прямо толкаем — иди, вымогай мзду! — решительно подвёл итог князь. — Ничего себе положеньице! Хоть сейчас проводи закон о повышении жалованья вторым секретарям.
— Да, господин, — юноша задумчиво покусал губу. — Повышать, конечно, надо. Только очень осторожно — это может вызвать зависть вышестоящих начальников. Как? — скажут — каким-то вторым секретарям повысили, а нам — нет? Я понимаю, господин, вы хотите сказать, что у них и без того вполне прилично выходит, но ведь в данном случае дело не в этом. Где справедливость? — непременно спросят начальники, и будут правы. Придётся и им тоже повышать, путь даже немного — однако, где взять такую прорву денег?
