— А! — Баурджин улыбнулся. — Молодой специалист! Ну, пусть заходит.
Нойон даже не сразу узнал девушку, настолько та изменилась! Куда только делась обычная приниженность наложницы?! Куда пропал томный взгляд, грациозные кошачьи движенья, покорная и мягкая улыбка? Совсем другой человек стоял сейчас перед князем, если судить по внешнему виду. Совсем другая Сиань — уверенная в себе, строгая, с пронзительным взглядом чуть прищуренных глаз. Да и одета девушка была соответственно рангу — светло-зелёный, наглухо застегивающийся халат с узким шёлковым поясом, чёрная шапочка шэньши, на ногах — остроносые, испачканные глиной, сапожки. На плече — дорожная сумка из плотной ткани.
— Не смотрите на мою обувь, господин наместник, — перехватив взгляд нойона, улыбнулась Сиань Цо. — Дорожная грязь врезается намертво. Легче сменить сапоги, чем отчистить.
Князь поднял глаза:
— О, да ты прямо со стройки?! То есть я хотел сказать — с дороги.
— Да, оттуда, — устало кивнула девушка.
— Да ты садись, садись, Сиань, — поспешно предложил Баурджин. — Не стой, в ногах правды нет.
Благодарно кивнув, новоиспечённая чиновница, прежде чем сесть, вытащила из дорожной сумы несколько бумажных листков:
— Здесь списки людей, которых нужно немедленно отстранить от дел, — резко сказала она. — А лучше бы — и казнить самой страшной казнью!
— Казнить? — Баурджин с любопытством просмотрел список.
Дорожные мастера, подрядчики, даже землекопы...
— Это что, с одного только участка? — ужаснулся князь.
— Да, господин. И на других тоже картина не лучше. Думаю, если наказать этих — остальные будут куда осторожней.
Князь покачал головой:
— Постой, постой, Сиань! Так мы вообще без дорожников останемся, если сразу всех казнить. А воспитательную работу ты среди них провела?
— Какую работу? — не поняла девушка.
— Обычную. Ты им разъяснила ответственность, предупредила?
— Да что их предупреждать, господин! — не выдержав, бывшая наложница вскочила с кресла. — Там же гад на гаде! Казнить, только казнить, и самой лютой казнью.
— Да погоди ты казнить, — досадливо отмахнулся нойон. — Казнить — невелика хитрость. Ну, может, некоторых и казнить, самых отпетых. А с большинством-то работать надо, перевоспитывать!
— Перевоспитывать?!
— А ты как думала, душа моя?! С людьми работать — не только кнутом махать, нужен ещё и пряник. — Баурджин заглянул в список. — Вижу, среди работников много рабов...
— Да, — подтвердила Сиань. — Это преступники, осуждённые за разного рода мелкие прегрешения.
— Рабы не могут работать хорошо...
— Они и не работают!
— Значит, надо установить для них систему стимулов. Понимаешь, о чём я?
— Нет, — честно призналась девушка.
— Устроить так, чтоб от производительности труда и качества выполненной работы зависела вся их жизнь, и даже — будущее. Это не только рабов касается, но и всех остальных.
Юная начальница с удивлением покачала головой:
— Интересная идея, господин наместник. Стоит попробовать.
— Стоит её применить! Ну и разработать для начала — вот этим и займись, потом принесёшь мне на подпись.
— Хорошо, господин... А дорогами кто в это время заниматься будет?
— Ты, душа моя! — рассмеялся князь. — И тем, и другим займёшься, а, если понадобится, ещё и третьим. Что глазами хлопаешь? Думала — в сказку попала?!
— Думала, буду только обеспечивать надёжность и сроки, — честно призналась Сиань. — А тут вон ещё сколько всего!
— А уж взялась за гуж... Никто тебя, кстати, не гнал. Что, уже и на попятный?
— Нет, что вы, господин, — девушка упрямо покачала головой. — Я всё сделаю... Я их заставлю пере... перевоспитаться! И клянусь всему богами — дороги, выстроенные и отремонтированные под моим приглядом, будут стоять века!
— Вот это другой разговор! — искренне похвалил Баурджин. — А то заладила — казнить, казнить... Ничего не скажу, дорожное дело ты туго знаешь — теперь давай учись работать с людьми!
— Научусь, господин, — встав, девушка поклонилась.
— Ты где сейчас поселилась, Сиань? — неожиданно спросил нойон.
— Сняла целый этаж доходного дома у северной пагоды, — с мягкой улыбкой отозвалась Сиань Цо. — Там так уютно — галерея, обширный двор с садом. Внизу харчевня — вкусно готовят и варят замечательное имбирное пиво.
— Имбирное пиво? — настороженно переспросил князь. — Хотелось бы напроситься к тебе в гости, Сиань!
Девушка опустила глаза.
— Я и сама хотела пригласить... Но не осмеливалась.
Баурджин громко расхохотался:
— Не осмеливалась? А зря! Вот сегодня вечером и зайду.
— Я буду очень ждать, господин, — Сиань Цо скромно опустила ресницы.
О, пиво в харчевне доходного дома близ северной пагоды оказалось чудесным! Князь явился туда инкогнито, в скромном платье чиновника невеликого ранга, подчернив бороду и усы. В ожидании смотрительницы дорог, заказал лапши с жареной рыбой и пива. Чудесное, чудесное здесь оказалось пиво — густое, тягучее, жёлто-коричневое, словно янтарь. Имбирное!
— Вы всегда имбиря столько кладёте? — поинтересовался князь у хозяина — невысокого седобородого старичка, звали его, кажется, Ань Гань или что-то в этом роде.
— Вам не понравилось, господин? — старичок в ужасе закатил глаза.
— О, нет, наоборот — хочу заказать ещё пару кружек. Где-нибудь ещё варят имбирное?
— Да много где, — огорошил трактирщик. — Но, смею заверить, у меня — самое вкусное! Даже монахи из монастыря хвалят, а уж те выпивохи известные!
— Монахи? — Баурджин хмыкнул. — Им бы молиться, а не пиво хлестать.
— А они говорят — одно другому не мешает. Есть там несколько человек — особенных ценителей, так они на все свои праздники у меня пиво заказывают. Варю — чего там.
Князь растянул губы в улыбке:
— И мне ваше пиво очень, очень понравилось! Прекрасный, просто великолепный напиток.
— Спасибо за добрые слова, господин, — поклонился хозяин харчевни.
Коротая время за кружечкой пенного напитка, Баурджин не забывал внимательно посматривать по сторонам и в распахнутые настежь двери — хотелось самому первым заметить Сиань Цо и выйти ей навстречу. В харчевне постепенно становилось всё больше народу — все заходили люди солидные, степенные: торговцы, владельцы мастерских, подрядчики. Баурджин краем уха слышал их разговоры, не отмечая для себя лично ничего интересного. Вот зашли два монаха в оранжевых балахонах — одинаково бритоголовые, словно близнецы-братья — уселись в дальнем углу, дожидаясь, пока служитель принесёт долгожданное пиво. И в этот самый момент, сразу за монахами, в харчевню вошёл — нет, влетел! ворвался! — некий запыхавшийся субъект в халате с крупными заплатками на локтях. Запнулся за порог, растянулся во весь рост по полу, прямо под ногами служителя, несущего пиво монахам.
