В этот момент музыканты грянули весёлую мелодию, и Баурджин первым пустился в пляс, а следом за ним — и все приглашённые, кто ещё смог держаться на ногах.
Те, кто не танцевал, перешли в соседнюю залу, затеяв разнообразные салонные игры, некоторые из которых Баурджин имел возможность как-то наблюдать в доме у Турчинай. Устав плясать — да и скучно было без женщин, заказанные куртизанки ещё не успели прибыть, видимо, прихорашивались — князь перешёл в соседнюю залу, присоединяясь к игрокам.
К серединным годам
Возлюбил я истины суть...
[5] —
хитро улыбаясь, начал Фань, собрав возле себя интеллектуалов либо тех, кто себя таковыми считал.
Близ южной горы
Поселился в пору седин... —
тут же продолжил какой-то толстогубый чиновник.
Радость вкусив,
Всегда гуляю один... —
отозвался секретарь. А чиновник с улыбкой продолжил:
К лучшим местам
Наилучший ведаю путь!
— Неинтересно! — дослушав его, вдруг захохотал Фань. — Неинтересно играть вдвоём. Что вы там сидите в углу, словно сыч, господин Чу Янь? — секретарь оглянулся на мажордома. — Присоединяйтесь!
— Я не люблю Ли Бо! — скривился тот.
— Не любите Ли Бо? — Фань удивлённо приподнял брови. — А Ли Бай? Как вам Ли Бай?
— Ли Бай ещё так себе, — старик управитель отвечал с явною неохотой, видать, не хотел быть посмешищем.
— Тогда почитаю вам Ду Фу, господин Чу Янь! Может, его вы лучше воспримете?
Жарко мне —
Лень веером взмахнуть.
Но дотяну до ночи
— Так как вам Ду Фу?
— Нормально, — отмахнувшись, Чу Янь ушёл в другую залу, куда, подумав, отправился и князь.
А там уже слышались женские голова — прибыли куртизанки, и разгорячённый спиртным народ затеял играть в жмурки на раздевание. Баурджин, конечно, в подобных предосудительных развлечениях участия не принимал, но смотреть — посмотрел с удовольствием. Среди куртизанок и ничего себе девочки попадались, особенно одна, смешливая. Жаль, её никак не могли раздеть — слишком уж ловка оказалась!
Испросив разрешения, Инь Шаньзей ушёл сегодня пораньше, испросив разрешения привести завтра на доклад некоего Жэня Сужэня — того самого молодого парня, которому и поручили вести повторное следствие по пожару в архиве, а, точнее говоря, сплавили с глаз долой во имя утешения души архивных служащих. Затем покинул празднество и секретарь Фань... И не один, а в компании той самой смешливой куртизаночки! Что сказать — молодец, парень. Впрочем, пожалуй, тут больше постаралась сама куртизанка... Стоп! Клюнули, что ли? Снова готовят покушение?
Князь озабоченно мигнул Ху Мэньцзаню.
— Мы все видели, господин, — подойдя ближе, негромко доложил тот. — Девочку на всякий случай отвадим.
— Да уж, — хохотнул нойон. — Если она ни при чём — не повезёт бедолаге Фаню!
Баурджин ещё немного посидел с гостями, послушал музыку и стихи, да, махнув рукой, отправился к себе — спать.
Утром явился Инь Шаньзей, как и обещал, не один, с этим, как его? Баурджин поморщился, вспоминая имя парня из судебного ведомства, и, так и не вспомнив, махнул рукой:
— Зови!
Выглянув в дверь, Инь Шаньзей лично пригласил подчинённого. Тот вошёл... Точнее — ввалился кувырком, запнувшись о высокий порог, да ещё, поднимаясь, ухватился за стол, опрокинув на себя чернильницу...
Поднявшись, поклонился, улыбнулся, словно бы ничего такого и не случилось. Чумазая круглая физиономия с широким носом и щербатым ртом, оттопыренные красные уши...
Господи! Да это же тот самый разгильдяй, который не так давно начудил в харчевне Ань Ганя, а потом, надо отдать ему должное, росился на выручку во время схватки Баурджина с молодыми нахалами, точнее, сказать, не во время, а после неё.
— Господин! — выпучив глаза, парень изумлённо улыбнулся, видать, тоже узнал князя. Потом тут же исправился, поспешно погасил улыбку, и, невзначай размазав по щекам тушь, браво доложился: — Младший секретарь судебного ведомства Жэнь Сужень явился для доклада, господин наместник!
— Молодец, — усмехнулся нойон. — Похоже, ты всегда являешься с некоторым, так сказать, эффектом! Ну да ладно, — Баурджин махнул рукой и добавил в голос необходимой начальственной строгости: — И что ты хочешь сказать? Закончил порученное дело?
— Закончил, господин наместник! — вытянулся Жэнь Сужень. — Правда, там много неясного, как говорят у нас в деревне — то ли корова покакала, то ли коза... Ой! — парень смутился, сообразив, что болтнул лишнего.
— Для начала хочу поблагодарить господина Иня Шаньзея, — собравшись с мыслями, продолжил докладчик. — Без него мне бы ни в жисть не очутиться в столь высоких... э-э-э... столь высших.... столь высоко летящих...
— В столь высоких сферах, — подсказал князь.
— А, да-да-да, вот именно. Уж я его таки уломал — спасибо, любезнейший господин Шаньзей.
— Не за что, — хмуро отозвался следователь, уже сожалевший, что решился-таки допустить под грозные очи наместника своего столь экстравагантного подчинённого.
— Ну, хватит тут любезности расточать, — Баурджин скривил губы. — Докладывай, наконец.
— Так я ведь за тем и пришёл, господин наместник! Ой... — наклонившись за упавшей чернильницей, Жэнь Сужень поднял её и поставил обратно, да так неудачно, что обрызгал остатками туши все лежащие на столе бумаги, а заодно и самого князя.
Причём ничего и не заметил, продолжал как ни в чём не бывало:
— Мне ведь в нашей деревне никто и не верит, что я служу в такой вот важной и ответственной должности и даже — вот повезло! — докладываю такому высокому начальству... Вам, господин наместник!
— Не-не-не-не-не! — Баурджин опасливо замахал руками. — Не надо, не кланяйся, а то ещё что-нибудь собьёшь. И вообще отойди от стола — там чернильница, перья — много опасных вещей. Отойди, говорю, на два шага... О, боже!!!
Князь схватился за голову, увидев, как поспешно отскочивший назад докладчик тут же запутался в портьере, словно попавшая в паутину муха.
— Стой, стой! Не вертись!
Да где там!
Отчаянно пытаясь выбраться, Жэнь Сужень намотал на себя плотную ткань коконом, сорвал её с карниза и этакой мумией грохнулся на пол. Оба — и князь, и непосредственный начальник незадачливого младшего секретаря — бросились на выручку. С трудом и ругательствами помощник следователя был наконец освобождён от тенёт.
