Овраг, кустарники и деревья — в основном кривые сосны и туя — остались далеко позади. Вечерело. Впереди, озарённые оранжевыми лучами закатного солнца, багровели высокие вершины хребта Гурбунсой-хан. Где-то там, в предгорьях, и ремонтировали сейчас дорогу люди Сиань До, юной красавицы с пышными волосами и весёлой улыбкой. Красавицой, прихотью судьбы — и волею наместника — взметнувшейся к немалым карьерным высотам! Смотритель дорог — непростая должность. Сиань Цо... Интересно, какой будет встреча?
А встреча оказалась весьма интересной и даже в чём-то забавной! Надо сказать, что Баурджин вовсе не хотел светиться во главе обоза на глазах той же Сиань Цо или, упаси господи, Жэня. Князю не очень-то улыбалось нарушить своё инкогнито, а такая опасность существовала, если не разъяснить существо дел первым — разъяснить обоим, и Сиань Цо, и Жэню. Впрочем, к Сиань можно было послать Ху Мэньцзаня или. Скажем, почти её тёзку — Суань Лэ — Лэ Красные Щёки. Этих парней девушка знала, как и всю прочую дворцовую челядь — что тоже могло вызвать недоразумения: как так? Откуда они вдруг здесь?
Чтобы ничего подобного не случилось, Баурджин решил несколько оторваться от основного обоза — чуть запоздать или, наоборот, проехать вперёд. Лучше, конечно, запоздать, а когда начнётся сутолока — разгрузка обоза, размещение людей и прочее — вот тогда незаметненько и объявиться, разъяснить ситуацию обоим знакомцам.
Рассудив таким образом, князь повернул голову к начальнику обоза:
— Что-то у меня с седлом, господин Дань Ли. Съезжает набок, того и гляди — слечу.
— Это у вас подпруга перетёрлась, уважаемый Бао, — со знанием дела отозвался начальник. — Больше нечему. У меня в обозе есть один возчик, Лянь — он хороший шорник.
— Шорники среди многих найдутся, — расхохотался наместник. — Сейчас спешусь, попробую сам починить. Ну, а если не выйдет... — Баурджин пожал плечами. — Уж тогда, конечно, придётся кого-нибудь позвать.
— Смотрите, сильно не отставайте, господин Бао, — предупредил Дань Ли. — Помните о жестоких разбойниках!
— Ничего, как-нибудь не отстану! — махнув рукой, князь придержал коня и, бросив взгляд вперёд, присвистнул, увидев поднимающуюся из-за горного кряжа тучу желтовато-серой пыли. — А кажется, мы уже и приехали. Эвон, взгляните-ка!
— Да, — присмотревшись, согласился начальник обоза. — Это пыль от дорожных работ. Полагаю, нам пять-семь ли осталось.
— Ну, тогда меня и не ждите, едьте себе, а я уж, как поправлю подпругу, догоню!
— Как скажете, господин Бао, как скажете.
Баурджин спешился и, отведя коня на обочину, к кустам, подмигнул проезжавшим мимо воинам:
— Останься, Ху. И ты тоже, Красные Щёки.
Сотник Ху Мэньцзань тут же спешился и принялся деловито поправлять седло. Бывший дворцовый слуга Лэ Красные Щёки, спрыгнув с повозки, тоже присоединился к нему. Пропустив обоз вперёд, Баурджин кратко предупредил парней о Сиань Цо, именно её неконтролируемых эмоций им следовало опасаться, что же касается второго секретаря судебного ведомства Жэня, то он не был знаком ни с тем, ни с другим. Только с князем.
— Воспользуемся суматохой, господин, — словно бы читая мысли наместника, предложил сотник. — Отыщем Сиань Цо и с ней переговорим с глазу на глаз.
— Так и поступим, — улыбнулся князь. — На вашей совести — Сиань, ну а на моей — Жэнь.
— Жэнь? — Лэ Красные Щёки вскинул глаза. — А кто это?
— Жэнь — это такой забавный лупоглазый парень, — объяснил Баурджин. — Наш хороший друг и помощник в расследовании.
Договорившись обо всём, путники — вернее, двое из них, князь и Ху Мэньцзань — вскочили в сёдла и неспешно погнали коней вперёд, за обозом. Краснощёкий Лэ зашагал рядом, держась за стремя коня сотника. Далеко впереди, на отроге, был виден медленно тянувшийся обоз. Вот он исчез, видать, опустился вниз, в узенькую долину, над которой и висело пыльное облако. Баурджин со своими спутниками тоже вскоре подъехал туда. Дорога полого спускалась вниз, проходя через заросли густого кустарника, мимо деревьев и, утонув на пол-ли в пыли, загибалась влево, где виднелись маленькие из-за дальности расстояния шатры, возы и палатки. Лагерь.
Князь чертыхнулся: вот именно, лагерь-то оказался дальше, а здесь... Чёрт его знает, кого можно было встретить в этой пылище. Ну, да делать нечего, как говорится — Бог не выдаст, свинья не съест. Баурджин хлестнул коня и первым спустился в долину.
И — проехав совсем чуть-чуть — услыхал вдруг знакомый голос. Звонкий такой, девичий. Сиань Цо!
Обернувшись, наместник махнул рукой парням и, спрыгнув наземь, быстро завёл лошадь в кусты, где и затаился, дожидаясь своих спутников. Все трое прислушались — где-то совсем рядом — за кустами — ругались! Хотя нет, не ругались... но разговор шёл на повышенных тонах, это точно!
Баурджин осторожно развёл руками кусты, выглянул. Прямо за кустами виднелась повертка, размерами куда уже основной дороги, но тоже мощённая кирпичом, а кое-где и камнем. Гладенькая такая дорожка... на первый взгляд. На дорожке, перед каким-то здоровенным бугаём в недешёвом халате и сапогах с пижонскими загнутыми носами, на коленях стояла Сиань Цо и колупалась пальцем в какой-то яме. Было совсем не похоже на то, что девушка в чём-то провинилась и просила прощения, вовсе нет — это бугай выглядел несколько сконфуженно и виновато.
— Это что? — подняв вверх испачканный какой-то беловатой грязью палец, грозно вопросила Сиань.
— Так известь же, госпожа, — нахально ухмыльнулся бугай. — По наставлению положено.
— Ах, по наставлению? — девушка поднялась с колен и упёрла руки в бока. — Вижу, вы ещё со мной не встречались, господин Сянь. — Насколько мне не изменяет память, в «Наставлении по строительству и ремонту дорог» сказано: «небольшие ямы рекомендуется заливать известью и сбором мелких камней».
— Ну, так я и залил известью.
— Известью... А не рыбьим клеем и краской!
— Хо, умная! — здоровяк цинично сплюнул в траву.
— Да, умная! — Сиань Цо взвилась, словно кобра. — А ты как думал, помесь носорога и свиньи? Козёл тряпочный, волчина позорный, псина беззубая! Едрит твою мать, так тебя разэтак через так! Ты что же, харя гнуснорылая, думаешь, морду наел, и можно мне дурку гнать? А плетей не хочешь попробовать, раскудрит твою бабай? Или, может, лучше палок по пяткам? Я тебе, сучье вымя, устрою сладкую жизнь!
Ай, молодец! — радовался в кустах Баурджин. Ай, как она его! Прямо душа радуется — не зря уроки прошли, не зря.
Бугаина, явно никак не ожидавший услышать из нежных девичьих уст подобную тираду, в удивлении выпучил глаза и даже как будто стал ниже ростом.
— Что зенки вылупил, выползень? Хлебало-то подбери, брюхо застудишь! Двадцать палок тебе, мохнорылый гад!
И тут здоровяк бросился на колени:
— Пощадите, госпожа, пожалуйста, прошу вас! Я ведь не со зла всё, я нечаянно.
