И никак они не могли ничего никому сообщить — всё время были у всех на глазах, никуда не отлучаясь!
Инь Шаньзей даже вздохнул и, усевшись за длинный, установленный во дворе под навесом стол, и лениво принюхивался к аппетитным запахам, доносящимся из расположенной поблизости летней кухни, в которой, у сложенной из чёрных камней печи, деятельно хлопотал добродушный толстяк-повар.
Так же на виду был и пастух Чунь — во-он он, в конюшне, задавал лошадям корм. Ну и Ань Цулянь тоже намозолил глаза — так целый день по двору и шастал. Неужели, нет здесь никакого соглядатая? Нет, не может быть, не может. Слишком уж точную информацию, судя по всему, получали разбойники.
Но все — начальство и обслуга яма — находились здесь, во дворе! И стражники — на своих местах: кто на башне, кто у ворот, а свободные от вахты азартно резались в кости под тенистым навесом у караулки.
Кстати, а куда направляется караван? Где караван-баши? Ага, кажется, во-он тот хорезмиец с крашенной охрой бородой и в белой большой чалме. В Турфан, и дальше — в Хорезм? Да, дорога не близкая, и весьма опасная. Ах, имеются воины? Да вижу. Полсотни человек охраны! Да что же вы такое везёте? Наложниц для хорезмшаха? Ну, ничего себе, охрана!
Тогда уж тем более соглядатай должен сообщить! Такой-то караван, столько то лошадей, повозок, верблюдов, воинов. Основной товар — рабыни.
Вот, примерно так. Главное сообщить, а уж нападать или нет — то пускай атаман разбойничьей шайки решает.
Бамс! Цзинь-нь-нь-нь!
Что такое?
Следователь резко обернулся на звук, увидев, как оконфузившийся слуга быстро склонился у небольшого столика летней кухни. Уронил какой-то горшок, косорукий! С квашней или тестом. Хорошо хоть — не на землю, а в большой медный таз. Об него, похоже, неловкий слуга и споткнулся — а нечего тут под ногами всякие тазы расставлять! Именно так, враз потеряв всякое добродушие, и заявил повар! А потом ещё и высказался по поводу личных качеств слуги.
Тот — молодой скуластый парень — что-то испуганно пролепетал в ответ, и, быстренько прибрав квашню в поданный поваром горшок, прихватив таз, побежал к колодцу — видимо, мыть.
Произошедшее несколько развлекло следователя, и он даже почувствовал голод. Зашёл на кухню, к повару — получил плов, такой вкуснющий, что аж свело скулы.
Усевшись за длинный стол, Инь Шаньзей принялся за трапезу, время от времени отрываясь и отгоняя невесть откуда взявшихся ос. А незадачливый слуга с тазом по приставной лестнице поднялся на плоскую крышу сарая и принялся сноровисто чистить таз большими кусками пемзы.
— Вообще, он старательный парень, этот Гоминь, — кивнув на слугу, Ань Цуляй присел на скамью напротив следователя. — Никогда не сидит без дела — всё что-то носит, мастерит, чистит.
Чистит...
Яркий луч солнца, отразившись от сверкающего таза, ударил Иню Шаньзею в глаз.
— И вот тут-то я всё и понял! — заканчивая рассказ, следователь улыбнулся князю. — Сверкающий таз! Помните, мы как-то с вами говорили о передаче сведений путём световых фигур? Вы ещё как-то это всё заковыристо обозвали... я даже не вспомню сейчас — как.
— Световой телеграф, — Баурджин закусил губу. — Так вы полагаете, Инь, — соглядатай — слуга? И передаёт сведения тазом? Хм... Не слишком ли сложно?
— Думаю, что нет, господин Бао. Всё же этот хитроумный способ оправдывает себя. Разбойники не напали на караван. Почему? Потому что там — слишком уж много воинов. Велика охрана!
— И всё же как-то не очень верится. Хотя...
Князь вдруг вспомнил то место на скале. И тихонько позвал:
— Жэнь!
— Да, господин?
Рванувшись на зов, парень споткнулся и последнюю часть пути проделал на брюхе. Впрочем, тут же вскочил, преданно сверкая глазами.
— Знаешь одно местечко неподалёку? Там такая гора, лесок, орешник... да, и ещё — ручей.
— Знаю, господин.
— Будешь каждый день, ближе к вечеру ходить на ручей за водой.
— Но, господин, здесь есть родник и куда как ближе!
— А ты всем скажешь, что там вода вкуснее! Мол, очень она тебе понравилась. На самом деле будешь следить.
— За кем, господин? — голос Жэня задрожал от радости. — Клянусь, я вас не подведу. Как говорят в нашей деревне...
— Каждый раз будешь подниматься на скалу — там она одна такая высокая — посмотришь за краской из рыбьего клея на корнях кривой сосны, что растёт на вершине скалы.
— За краской? — Инь Шаньзей пока тоже мало что понимал.
— Да, за краской, — терпеливо пояснил Баурджин. — Она на рыбьем клею — сохнет долго. И на птичий помёт похоже. Вот как только смажется на корнях — немедленно доложишь нам.
— Да, но...
— А краску мы с вами завтра поутру нанесём, господин Инь. Посмотрим, как и где это получше сделать.
Все действия князя основывались сейчас на строгом расчёте, в первую очередь — на высоте и месторасположении солнца в определённый момент времени. По всем прикидкам выходило, что наиболее удобное время для передачи и приёма световых сигналов — примерно два часа пополудни — когда солнце окажется у наблюдателя за спиною.
— Думаете, он именно с той скалы смотрит? — Инь Шаньзей скептически почесал затылок.
Наместник хохотнул:
— А там больше неоткуда. Нет, скала — самое удобное место. И видно хорошо, и незаметно подойти можно — там лесок, орешник, оврэш.
Жэнь Сужэнь доложил о стёртой краске уже на следующий лень. А ещё через день в орешнике появились какие-то люди. Отправленный к ручью Ху Мэньцзань заметил, как они поили коней. Как выглядели? Обыкновенно выглядели, как все разбойники — обычные затрапезные одеяния, кольчуги, короткие копья, сабли, конечно же — луки со стрелами. Ничего такого.
— А таких железных, на деревянных ложах, трубок ты у них не видал? — интересовался князь.
— Нет, ничего подобного не было.
Может быть, просто плохо смотрел? Или у лиходеев одни револьверы? А может быть — и гранаты имеются?
На всякий случай Баурджин тайно провёл со своими воинами небольшой ликбез, популярно объяснив, чего, возможно, следует ждать от здешних разбойников. Дело значительно облегчалось тем, что всякого рода взрывчатые смеси в тангутском государстве ведали — и от южных соседей, и сами любили по праздникам взрывать хлопушки-петарды. Объяснить, что такое граната, не составило особого труда, как и рассказать о «взрывчатых стрелах» — пулях. Ма-а-аленьких таких, незаметных, но ужасных по своему действию.
— Панцирь из воловьей кожи запросто навылет пробьют! — комментировал Баурджин. — Тем более — кольчугу.
Воины смеялись: кольчугу, мол, и стрелы пробить могут — смотря как и из какого лука стрелять, уж не говоря об арбалете. В общем, после проведённой беседы, князь решил, что воины вполне подготовлены к огнестрельному бою. Главную ставку сделали на лучников — их и расположили в замаскированных ветками секретах, устроенных в горных расщелинах близ дороги. Ещё нескольких особо одарённых стрелков — включая и бывшего дворцового прислужника Лэ Красные Щёки — Баурджин разместил на возвышенностях по флангам от предполагаемого поля битвы — а оно вычислялось довольно легко: вот дорога, вот скалы, вот орешник, ручей — прямой путь к проходящему каравану — меж теми горушками... или — меж этими. И там, и сям князь посадил лучников и арбалетчиков, с усмешкой вспоминая, как когда-то в далёком детстве смотрели с приятелями приключенческие фильмы про средневековье или ещё более древние века. На экране, сметая на своём пути всё, лавой летела конница, сходились, ломая длинные копья, фаланги, надменно чеканя шаг, шли на варваров римские легионы, и когда «наши» — то есть «правильные» герои (греки против персов или русичи против татар и тому подобное) — терпели явное поражение (не в фильме в целом, а, как правило, в каком-нибудь эпизоде), кто-то из ребят обязательно шептал: «сюда бы пару пулемётиков». Позже Баурджин-Дубов, конечно, избавился от столь детского взгляда на ведение войн — сами по себе «пулемётики» мало что решали. Даже вот сейчас, здесь. Одно дело, когда грохот и шквал пуль обрушатся на совсем неподготовленных к этому людей, и совсем другое — когда этому нападению будут противостоять специально подготовленные воины, заранее предупреждённые о применении противной стороною не совсем обычного вида оружия. И тогда исход битвы непредсказуем, вернее — очень даже предсказуем: не зря же Баурджин устроил засаду именно в этом, заранее просчитанном, месте. В конце концов, хороший лучник куда опаснее неумехи с винтовкой, не говоря уже о нагане! Так что, милости просим, дорогие гости.
