Сотник махнул рукой, шепнул что-то, и двое парней — две стремительные неслышные тени — исчезли в густых папоротниках.
Разведчики быстро вернулись, доложили — есть колея! Следы видны чётко.
Прекрасно! Баурджин потёр руки — значит, он не ошибся, машина спрятана в ивовых зарослях.
— Трое воинов пусть зайдут со стороны ручья, — тихо распорядился нойон. — Четверо — сзади, обойдя кряж, столько же останется здесь — на всякий случай, ну а остальные со мной — зайдём из лесочка, справа. Если махну рукой — поразите стрелами каждого чужака. Если не махну — ждите сигнала.
Понятливо кивнув, воины бросились исполнять приказание князя.
Лесок оказался не очень-то густ, а даже, можно сказать, прозрачен и светел — сквозь редкие чахлые деревца хорошо просматривался ручей и предгорья. Ивы тоже были хорошо видны, но вот что они скрывали? И скрывали ли? Может, давно уже не было там никакой машины? И банды?
Тсс! Баурджин понял руку и прислушался — из ивняка не доносилось никаких птичьих трелей. Значит, кто-то там определённо таился! Определённо... Тихо было кругом, слишком уж тихо, мертво...
И вдруг эту мёртвую тишину разорвала пулемётная очередь!
Тра-ата-ата-ата-та! — палили куда-то в сторону ручья.
Баурджин не стал больше ждать, обернулся, махнул рукой:
— Вперёд, парни! И помните, чему я вас учил!
Князь сдёрнул с плеча лук и, ускоряя шаг, направился к ивам, чувствуя, как по обеим сторонам от него пробираются за деревьями арбалетчики.
— Тра-ат-ат-ата! — ещё раз прозвучал пулемёт. — И вдруг замолк. Оборвался...
— Тра-та... — и всё!
Кончились патроны? Или...
Или...
Вот он, за деревьями — замаскированный ивняком грузовик — смешной, с лупоглазыми фарами и полуоткрытой кабиной — на таких ездили годах в двадцатых. Над кабиной, на турели — торчал ручной пулемёт типа «Гочкинс», а рядом с ним свесилось через борт безжизненное тело с торчащей между лопаткой стрелой. Не арбалетной стрелой, обычной — кто там из лучников наступал по берегу ручья? Лэ Красные Щёки? Молодец, Лэ — многих от смерти спас.
Баурджин и его люди осторожно подобрались к грузовику. Тишина! Тишина! И никого вокруг! Что же, это пулемётчик один здесь ошивался? А такое впечатление — да.
— Бух! — бабахнул невдалеке отрывистый выстрел — нет, не винтовочный, наган или браунинг.
Баурджин услышал, как над головой просвистела пуля и, подавая пример воинам, проворно распластался под ивами. Всмотрелся, накладывая на тетиву стрелу... Прицельно палит, собака! Ага, вот он — за колесом прячется.
Бух!
Полетели сверху сбитые пулей ветки. А палит-то беспорядочно — с испугу! Пули кладёт в белый свет, как в копеечку, да и позицию не очень удачную занял. Впрочем, может, просто напросто не успел — не до того было.
Отложив в сторону лук, князь осторожно подполз ближе, испытывая азарт, сродни охотничьему, только куда более сильный.
Бух! Бух! Бух!
Вот-вот — так и палят со страху.
Шесть... Шесть выстрелов. Ещё один...
Бух!
Быстро вскочив, Баурджин тигром бросился к машине. Оп! Схватившись за борт, ударил с ноги торопливо перезаряжавшего пистолет — браунинг, точно — браунинг — стрелка. Тот, жалобно вскрикнув, выронил оружие наземь и отлетел в папоротники.
Князь выхватил нож...
— Не убивайте! Пожалуйста, не убивайте! — подняв вверх руки, стрелок встал на колени и зарыдал. — Пожалуйста.
Умолял он, кстати, по-русски.
Баурджин присмотрелся...
Пацан! Лет, может, четырнадцати, или чуть больше, простоволосый, в кургузой тёмно-серой курточке с золотистыми пуговицами, подпоясанной широким ремнём — так выглядели дореволюционные гимназисты.
— А ну хватит реветь, — громко — тоже по-русски — распорядился князь. — Поднимайся и выходи.
Парнишка, шмыгая носом, подошёл к машине, держа высоко над головой поднятые вверх руки и со страхом оглядывая окруживших его воинов.
— Ещё с тобой есть кто? — быстро спросил Баурджин.
— Нет, нет, нету, — замотал головой пленник. — Один я. И вот ещё Вотенков... Убитый... Но я не с ним, я вообще, не с ними...
— Разберёмся! — Баурджин коротко кивнул воинам. — Свяжите его!
— Так вы... Так вы русские, господа? — в голосе паренька с надрывом прозвучала надежда. — Русские?! Из географического общества?
— Ага, из общества, — хохотнул князь. — Из общества охраны исторических памятников от недоучившихся гимназистов. Точно больше никого нет?
— Нет, никого, клянусь честью!
— Смотри-и-и. Ты вообще кто таков и откуда здесь взялся?
— Я... Я... Я Петя... Мельников Пётр, учащийся второй мужской прогимназии города...
— Ха! Гимназист! И чего ж ты в нас стрелял?
— Со страху, — честно признался мальчишка. — Вотенков сказал — сейчас нас самоеды накроют. Мол, не отстреляемся — крышка.
— Кто такой Вотенков?
— Так, гад один, — гимназист шмыгнул носом. — Хорошо, что его убили.
— Вот как? Гад, говоришь? — Баурджин покачал головой. — Впрочем, иди пока, поговорим чуть позже. И разговор у нас с тобой предстоит долгий!
— Господи! Господи! — поднял глаза к небу Петя Мельников. — Вы русский, русский... И, кажется, не из банды. Какое счастье!
— О банде ты нам тоже расскажешь. И во всех подробностях.
— Я готов, гостов, господа! Боже, Боже, да неужто это всё наконец кончилось?
Глаза у гимназиста были большие, синие, волосы светло-русые, лицо белое, чуть тронутое золотистым загаром. Вообще, он сильно походил на девочку, да и вёл себя, надо сказать, соответственно — плаксиво. И как только здесь и оказался-то подобный типус? Хлюпик и, кажется, истерик. Как только такому пистолет доверили? Хорошо хоть никого не пристрелил.
Отправив пленника в лагерь, Баурджин с Ху Мэньцзанем тщательно осмотрели машину — грузовик с синим крылатым овалом на капоте. В кабине — жёсткое сиденье, рычаг переключения передач, ручной тормоз. Приборы минимальные: спидометр, тахометр и температура масла. Рядом с приборной доской чёрно-белый портрет какой-то актрисы — Сары Бернар, что ли. В кузове тоже пусто, не считая пулемёта и пары запасных магазинов к нему. И то, и другое Баурджин хозяйственно велел прибрать, а у машины выставить постоянный замаскированный пост — секрет. Вдруг да кто-нибудь ещё здесь ненароком объявится?
К его удивлению, автомобиль не произвёл особого впечатления на воинов — может быть, оттого, что машина стояла, а не ехала, движимая неизвестно какой силой. Пулемёт, кстати, тоже не вызвал ажиотажа — как-то не очень верилось, что эта толстая трубка способна положить уйму людей, погибший бандит успел зацепить пулями всего троих — из которых одного ранил, а двух сразил наповал — пока меткий Лэ Красные Щёки не всадил этому шустрому парню калёную стрелу в спину. И вовремя, иначе б расходившийся бандюга покрошил многих. Тем не менее фурора оружие не произвело — ну что такое три человека? Что же насчёт грохота, так петарды на многочисленных местных праздниках трещали куда громче!
