Так вот зачем им дорога! — таская динамит, рассуждал князь. — Вот почему они не нападали на дорожников, мало того, ликвидировали все окрестные банды. Им больше не нужны одиночные караваны. Город! Город! Вот на что нацелилась банда. Ограбить целый город, пусть даже средневековый? Бред!
— Куда вам столько динамита?
На этот раз открыл рот Микола-Хохол. Ухмыльнулся:
— А ты, паря, про такой городок — Хара-Хото — слыхал? Там рыжья и камешков — машиной не вывезти.
— Их сначала взять надо!
— Возьмём, не сомневайся, — Гришка-Медведь присел на край ящика. — Думаешь, всего четверо нас будет? Нет, брат — целый отряд пожалует. Про банду Кара-Китаева слыхал?
— Приходилось.
— Шестьсот сабель! Пулемёты, даже пара пушек имеется! Сила! Они пройдут вечером — старуха сказала, раньше никак нельзя.
— Что ещё за старуха?
— Ты что, не помнишь, что тебя сюда провожала?
— Ах, эта... Я бы ей не доверял!
— Я тоже никому не верю. Вот зачем нам ты и твоя машина, — главарь банды обвёл Баурджин тяжёлым взглядом. — Тебе, Вотенков, отсюда без нас не выбраться, поэтому говорю честно. Смелый ночной рейд! Шестьсот сабель! Динамит! Город будет наш — и всё тамошнее богатство — тоже. Я отдам город на разграбление Кара-Китаеву и его людям. Пусть гулеванят! А мы... А мы с тобой спокойно погрузим всё в грузовик — и поминай, как звали! Уйдём! А этих чертей — оставим, зачем они нам нужны?
— А не боишься, что Кара-Китаев начнёт вам мстить? Не такой это человек, чтобы прощать обиды!
— Да, поручик злобен, аки бес! Однако он не знает, куда придёт. А когда что-то почувствует, разберётся — будет уже поздно.
Баурджин задумчиво помолчал, переваривая услышанное. А потом быстро спросил:
— А не мало одного грузовика?
— Во фрукт! Ну ты, Вотенков, и жаден!
— А когда нам ждать Кара-Китаева и его отряд?
— Вечером или ночью. Старуха сказала — «когда луна станет синей», — Григорий подозрительно посмотрел на князя. — А чего это ты так интересуешься?
Баурджин усмехнулся:
— Я же сказал — не доверяю поручику.
— Мы, можно подумать, доверяем! — расхохотался бандит. — Ничего, Вотенков, скоро заживём как князья!
...как князья!
— В Харбине гулять будем, да что там Харбин — в Париж поедем!
Махнув рукой, князь отошёл к грузовику и принялся копаться в моторе. Тут же крутился и гимназист.
— Вот что, Петька, — быстро оглянулся на него нойон. — Знаешь, что такое «синяя луна»?
— Нет, — парнишка озадаченно моргнул. — А что?
— Вот когда она появится — быстро ныряй в дацан, ну, туда, где Будда.
— А...
— Ныряй, и ничего не спрашивай, понял, да?
Хлопнув мальчика по плечу, Баурджин забрался к кабину и, запустив двигатель, развернул грузовик капотом к дацану.
— Э, ты что это задумал. Вотенков? — тут же подскочил Гришка-Медведь.
Князь смачно сплюнул на землю:
— Кара-Китаев — человек хитрый. Если что не так — включу фары, а вы уж — из пулемёта. Во-он в том распадке его установить хорошо будет.
Бандит хмыкнул:
— Ох, и въедливый же ты, Вотенков. Поручика не сейчас опасаться надо, а потом, после того, как ворвёмся в город. Вот тогда нам пулемёт и пригодится... может быть. Уедем, уедем, не сомневайся! А Кара-Китаев пускай нас потом ловит! Старуха сказала — «ворота закроются навсегда».
Навсегда... Вздохнув, Баурджин посмотрел на маячившего чуть в стороне Петьку. Навсегда... Эх, если б не было гимназиста... Куда он ещё попадёт, если всё хорошо сложится? В двадцатые годы? Так, наверное, для него это куда лучше, нежели остаться в тринадцатом веке. Доберётся до Советской России или в Харбин, да куда хочет, главное — отсюда его вытолкнуть. И тех — не пустить!
Достав портсигар, князь попросил у Гришки-Медведя спички.
— А говорили, что ты не куришь! — удивился тот.
— Не курю, — согласно кивнул Баурджин. — Только вот сейчас — трясёт что-то.
— Меня самого трясёт, — громко расхохотался бандит. — Это ж надо — такое дело задумали!
Спички нойон так и не отдал, сунул вместе с портсигаром в карман.
— Странный у тебя пиджачок, — Григорий неожиданно потрогал пальцами рукав баурджинова френча. — Издалека — вроде бы френч как френч, а подойдёшь ближе — нет, не фабричной работы!
— На заказ сшит, местными. Барон Унгерн вон, вообще к халату погоны пристёгивал.
— Унгерн! — Григорий передёрнул плечами. — Не поминал бы ты всуе этого чёрта! А насчёт поручика... Правильно, освети его фарами. А в кузов к тебе я Миколу посажу, пусть там и сидит, с пулемётом.
Темнело. Зажглись первые звёзды. Их становилось всё больше, а небо вокруг из тёмно-голубого быстро превращалось в синее, а затем и почернело. Сидя на крыле грузовика, Баурджин посмотрел на луну — жёлтый мерцающий круг. Круг...
— А зачем мне — в дацан? — шёпотом спросил Петя. — Мне б лучше экспедицию отыскать, как вы, Иван Ильич, обещали.
— Отыщешь. И передашь привет Петру Кузьмичу. Да, вот ещё что...
Князя вдруг осенило — если мальчишка всё же прорвётся в свой год, то почему бы и нет? Почему б не сделать подарок русской географической экспедиции, собрать всё самое лучшее, рукописи, составить словарь... нет, не тангутско-русский, а, скажем — тангутско-китайский, поручить это дело Фаню...
— Иван Ильич! — снова зашептал мальчик. — Луна какая-то странная!
— Что?
Луна и в самом деле меняла свой цвет, становясь из золотисто-медной — ярко-жёлтой, затем — серебристо-белой, малиновой, синей...
Синей!
По небу побежали зелёные светящиеся облака, что-то вдруг загремело... Гром! Чёрт побери, гром!
— Ну, Пётр, давай! — оглянувшись на кузов, Дубов подтолкнул гимназиста. — Видишь там, рядом, кусточки. Да, вот ещё — местные араты говорят, видели много старинных книг в субургане Хара-Хото. Большой такой субурган, на верхушке — плоский чёрный камень.
— Субурган?
— Скажешь о нём профессору. Ну, прощай!
Широко распахнутые глаза паренька заблестели:
— А вы, Иван Ильич, как же? Давайте вместе! Эти люди... — гимназист кивнул на кузов. — Они мне почему-то совсем не нравятся.
— Они и мне не нравятся, Пётр. Однако не беспокойся, я с ними справлюсь.
— Справитесь? Один?
— В урочище мой отряд.
— А! Ну да, конечно... Только я не совсем понимаю, зачем...
Баурджин посмотрел на налившуюся синевой луну.
