Возрадуйтесь, потому что у французов есть идеальное решение для вас, – спрячьтесь за веером! Время от времени выбирайтесь из укрытия, хлопайте ресничками, мило улыбайтесь, а потом прячьтесь снова. Это очаровательно.
Мне всегда нравились старинные веера, но я никогда не слышала о компании Duvelleroy
[90], культовом французском производителе вееров, пока не сходила на лекцию в местную библиотеку городка Киндерхук, на юго-востоке штата Нью-Йорк. Эбби Чейз, давняя поклонница вееров, выступала там с лекцией об истории этого аксессуара. А к старомодным аксессуарам и стародавним традициям у меня есть особая слабость. В действительности я коллекционирую женские перчатки, зонтики, винтажные сумочки и веера. Конечно, у меня не очень большая коллекция – и уж точно она не идет ни в какое сравнение с размером и разнообразием коллекции Эбби Чейз! Она приводила в восторг читателей библиотеки, показывая веера со всего света – большие веера с блестками из мюзик-холлов 1920-х годов, шелковые английские веера с нарисованными пасторалями, огромные опахала из страусиных перьев и маленькие веера из рисовой бумаги с Дальнего Востока.
Чуть позже, когда мне представилась возможность поговорить с Эбби, она-то и рассказала мне о знаменитой компании Duvelleroy, недавно заново распахнувшей двери своего бутика в Париже. Конечно же, его посещение стало моей миссией во время следующего визита во французскую столицу.
Дом 17 по улице Амели, XVII округ, Париж
И как вы понимаете, я в Париже, стою прямо перед парадным входом бутика Duvelleroy. Внешние стены окрашены в ярко-желтый цвет. Я звоню в колокольчик, и Марин выходит мне навстречу, чтобы проводить меня внутрь. Марин – молодая девушка с длинными гладкими черными волосами. Глаза ее скрываются за очками в широкой черной оправе, а одета она в кокетливую короткую черную юбку, черные чулки и такие же черные ботильоны. Улыбаясь, она проходит со мной внутрь магазина.
Честно говоря, это больше похоже на галерею искусств. Все эти уникальные и красивые веера развешаны прямо на стенах и в специальных витринах. Есть также и портреты двух женщин, которые в настоящий момент являются владелицами магазина, – Рафаэлль и Элоиз. Марин рассказывает мне, что Элоиз и Рафаэлль встретились на вечеринке. Обе они изучали историю французских брендов, а также историю искусства, маркетинг и брендинг. Во время той первой встречи на вечеринке они подружились, а когда обнаружили, что архивы Duvelleroy стали доступны, тут же ухватились за возможность возродить эту историческую компанию, основанную еще в 1827 году.
Пока Марин раскладывает передо мной содержимое архивного ящика и показывает мне веера, она рассказывает о важной роли, которую сыграла эта компания.
«В мире высокой моды невозможно обойти стороной прошлое, историю и, конечно же, французскую роскошь. – Она берет в руки огромный веер из белых страусиных перьев и подносит к своему лицу. – В мире высокой моды любой бренд должен помнить и хранить свою историю, поскольку мода меняется буквально каждый день. Новые тенденции рождаются постоянно, и только в истории бренда мы можем отыскать ответ на вопрос, почему же он не исчез в этом водовороте. Вот почему история так важна. Если бренд или модный дом продолжает свое существование, значит, на то есть веская причина».
Должна признать, мне очень хотелось бы заполучить себе один из таких модных вееров. Они представляют собой произведения искусства, которые можно было бы увидеть на сцене мюзик-холла в 1923 году. Но когда я спрашиваю, сколько они стоят, Марин отвечает мне, что цена каждого из них равна приблизительно двум тысячам евро. Как говорится, мечтать не вредно… Тем временем мы медленно перемещаемся в зал коллекции prêt-à-porter. Каждый веер, представленный здесь, выглядит очаровательно, смело и даже забавно. Здесь есть веер, на котором красными жирными буквами написано: «OH, BABY!»
[91] Есть и весьма знаменитый экземпляр с надписью «AIR CONDITIONING»
[92], с которым Кэти Перри появилась на Неделе высокой моды. Потом я замечаю исключительно парижский вариант: с рисунком из губной помады, Эйфелевой башни, котика и с надписью «Поцелуй меня!». На другом веере изображена парижанка, делающая селфи на свой телефон, и подпись: «Je m’aime!»
[93]. Все они такие милые. И стоят всего 32 евро каждый.
Марин помогает мне выбрать небольшой веер с маленькими голубыми тиграми. Они такие симпатичные! Но пока она прокатывает мою кредитную карточку, я никак не могу придумать, куда же, в самом деле, я буду ходить с этим веером? Опять же мне сильно приглянулся веер с надписью «Je m’aime!» Моих голубых тигрят еще даже не упаковали в специальный бархатный футляр, а я уже жалею, что не купила тот, другой.
Марин говорит мне, что француженки всегда носят веер с собой летом, особенно если пользуются метро. К тому же в Париже есть масса мест, где кондиционеров нет вовсе, и в такой ситуации веер будет просто спасением. И, конечно, француженки (да и многие мужчины-французы) обязательно припасут для себя хотя бы один модный веер, чтобы брать его с собой на вечеринки, маскарады, в театры, на концерты или на любое другое торжественное мероприятие.
А потом Марин показывает мне прелестнейшую брошюру из архивных материалов. Это своего рода иллюстрированный словарь языка вееров, отпечатанный еще в начале прошлого века. По всей видимости, в старые добрые времена женщина могла передать мужчине зашифрованное послание, сделав всего один взмах своим изысканным аксессуаром. Она могла дать мужчине понять, что находится в отношениях или помолвлена. Она могла подать ему знак следовать за ней. Она могла даже спросить, любит ли он ее, просто слегка сжав веер в руке.
Смартфоны, солнечные очки, латте и кошки
Чуть позже я встречаюсь со своей подругой Мими и рассказываю ей о своем визите в Duvelleroy. Я спрашиваю ее, что она думает о брошюре начала XIX века и тайном языке общения с поклонниками, и Мими, улыбнувшись, со знанием дела отвечает мне: «Конечно, женщины всегда использовали веера как инструмент общения. В те времена текстовые мессенджеры еще были не в ходу!»
