И всякий раз вы будете близки к источнику ее особой силы и тем не менее будете упускать из виду один из главных ключей к обольщению. И все потому, что истинный секрет французского шарма очень прост, очевиден и исключительно важен.
Это звук ее голоса.
Это сила ее голоса, способная загипнотизировать и соблазнить вас.
Я всегда об этом догадывалась, однако только после встречи с Николь, создателем компании под названием «Personal Paris», оказывающей услуги консьерж-сервиса, я смогла оценить всю силу голоса француженок в действии.
В Париже вечер вторника, и Николь пишет мне, что мы должны встретиться с ней возле станции метро «Абесс» у подножия Монмартра, а затем добавляет, что, если вдруг мне захочется немного потренироваться, я могу подняться вверх по лестнице.
Будучи трудолюбивой американкой, воспитанной в духе многозадачности, я решаю, что, конечно же, пойду вверх!
И вот я приезжаю на станцию и вижу, что у меня есть два варианта: лифт, внутрь которого, хотите – верьте, хотите – нет, уже набивается толпа французов, и лесенка. При этом люди, зашедшие в лифт, кажутся мне слегка ворчливыми, а вот те, что идут по лестнице, успевают еще и посмеяться!
Какие могут быть еще сомнения – только пешком! И я так рада, что решилась пойти по этому длинному, закольцованному маршруту, делая один виток за другим, поскольку в качестве вознаграждения я получила нечто большее, чем просто физическую нагрузку. Стены вдоль ступеней расписаны красивыми фресками. Я прохожу мимо картины с десятками улыбающихся солдатиков, играющих на барабанах и одетых в красно-сине-белую форму, ярко-красные фригийские колпаки, также известные как колпаки Свободы, что сразу переносит меня в эпоху Великой французской революции.
Я поворачиваю за угол вслед за парой, которая идет, держась за руки и смеясь. И тембр этого смеха – такой низкий, такой сексуальный… Я стараюсь не отставать, карабкаясь все выше и выше по ступенькам, но теряю их из виду, и тогда мне приходится замедлить шаг и отдышаться, и я останавливаюсь прямо перед большой и смелой абстракцией с изображением «Мулен Руж». И так, взбираясь и поворачивая круг за кругом, я вдруг оказываюсь под ночным небом глубокого синего цвета со звездами в окружении причудливо танцующих белых лошадей с крыльями. Это похоже на сон, и я снова стараюсь поймать свое дыхание, чтобы продолжить свой путь наверх, как тут же передо мной открывается фреска Монмартра с видом на Париж и Эйфелеву башню, стоящую где-то вдалеке и будто подсказывающую мне, что я проделала весь этот путь сюда прямиком из VII округа. Я определенно сейчас нахожусь в XVIII округе, обнимающем своими улочками базилику Сакре-Кер. И пока магия Монмартра все больше и больше завладевает моим сердцем, я подхожу к какому-то космическому взрыву акварельных цветов, выкрашенных в насыщенные тона желто-коричневых ирисок.
Да, я окончательно и бесповоротно очарована Монмартром, и к тому моменту, когда преодолеваю свою последнюю ступеньку и встречаюсь с Николь, я уже полностью готова сдаться на милость победителя.
Звук ее голоса
Это то, что сразу привлекает мое внимание в моей новой подруге Николь, когда она со мной здоровается. Я практически не могу сосредоточиться на том, что она мне говорит – что-то про дождь. Я буквально загипнотизирована красотой ее голоса, поэтому просто соглашаюсь со всем подряд и следую за ней. Голос у нее не хриплый, но он имеет какую-то особую тональность, которая вас успокаивает, как будто она не хочет слишком шуметь или привлекать к себе внимание. Да, именно так. В ее голосе есть что-то таинственное, скрытное. Я сразу чувствую, что вот-вот открою для себя все французские секреты сразу. Хорошо, может, и не все, но определенно многие.
Николь – настоящая парижанка. Она работала на модный дом Chanel, парфюмерный дом Dior, а сегодня сотрудничает с Petit Bateau – столетним французским брендом, выпускающим знаменитые на весь мир полосатые свитера и футболки, или mariner. В одну из таких футболок (а я предполагаю, что это именно Petit Bateau) она одета прямо сейчас. На ее губах – красная помада, поверх футболки накинут кожаный пиджак, а на голове надета небольшая мальчишеская кепка, что придает ее образу несколько игривую ноту. Такую же кепку можно увидеть на маленьком мальчике из романа «Отверженные». «Titi parisienne», – говорит мне Николь и тут же поясняет, что именно так французы называют типичную парижанку. Надетая на ней кепка называется casquette, или каскетка, – типичный головной убор французского рабочего эпохи 1900-х годов. Точно такую же кепку, как говорит мне Николь, носил ее отец, а до него – ее дед. Это символ свободы и восстания.
Николь говорит, что хочет показать мне одно особенное место, которое, она уверена, мне безумно понравится. Я соглашаюсь и следую за ней вверх по крутому склону, стараясь не поскользнуться на мокрых от дождя мощеных улицах. «Я хочу показать тебе мой тайный Париж».
Hôtel Particulier
Мы с Николь сворачиваем на какую-то улицу и останавливаемся перед воротами частного дома. Она подходит к большой кованой двери и на прикрепленной рядом с ней маленькой коробочке набирает несколько цифр – секретный код. Как по волшебству, ворота открываются, и я следую за Николь через пышный сад, полный зеленых цветущих растений, выглядящих еще ярче после дождя. Мы доходим до самого конца мощеной дорожки, и Николь жестами указывает мне на ночное небо. «Посмотри», – говорит она, и в этот самый момент откуда-то издалека, из-за холмов, между ветвей деревьев и крыш Монмартра предо мной предстает главный маяк Парижа – Эйфелева башня, укутанная в золотые мерцающие огни вечера. «Красиво, правда? – спрашивает меня Николь. – Уверена, ты хочешь сделать фотографии», – добавляет она, буквально читая мои мысли. Мы обе делаем снимки, зная, что они станут прекрасным воспоминанием о вечере, когда одна парижанка поделилась частичкой своего личного Парижа с некой американской писательницей.
После этого мы движемся дальше по садовой дорожке мимо террасы с белыми коваными столиками и стульями прямиком к белому замку с такими же белыми ставнями. Это отель-ресторан, или Hôtel Particulier. Когда-то это здание действительно было частным владением какого-то богатого француза, но теперь оно в значительной мере преобразилось. Мы поднимаемся по ступенькам, открываем дверь, и, честно говоря, мне все еще кажется, что мы попали в какой-то модный частный дом, наполненный цветами, свечами и мелодичными шуршащими звуками французской песни о любви. Николь что-то шепчет молодой женщине в черном платье – очевидно, хозяйке заведения, – и она жестом приглашает нас последовать за ней. Мы проходим через различные комнаты, заполненные французами, смеющимися, пьющими, едящими, шепчущимися и даже целующимися в укромных уголках. Мы проходим мимо элегантного бара и входим в зал со свечами, заполненный гигантскими зелеными папоротниковыми растениями и черными, будто лакированными столиками. Мы усаживаемся в красные бархатные кресла лицом друг к другу. Усевшись поудобнее, Николь улыбается и спрашивает, нравится ли мне здесь.
