– Для меня он означает силу, – сказал Кельвин. – Это напоминание о том, что во мне есть скрытая энергия.
Для некоторых людей набивание татуировок и надрезание кожи связаны с одними и теми же мотивами, однако для Кельвина каждая тату была шагом вперед от того человека, каким он был.
Я посмотрел внимательнее – шрамов было практически не видно. Через несколько месяцев я снова с ним увиделся: на правом бедре появился лев, стоящий на задних лапах. «Он смелый и гордый, каким я хочу быть», – прокомментировал Кельвин. В течение следующего года на его правом предплечье разворачивалась следующая сцена: крылатые ангелы стояли на облаках, а райские звуки труб расходились от них, как электрические разряды. На шрамах в этом месте расцветает цветочный сад. Слева была изображена сцена из ада: упыри, черепа, демоны с трезубцами и клыкастые змеиные головы, заполняющие пустое пространство.
– Я застрял посередине, – сказал Кельвин, указывая на свое туловище. – Слева у меня ад (при этом он поднял левую руку с упырями и демонами), а справа рай (он поднял руку с ангелами и трубами).
– Вы носите с собой и то и то.
– А разве это не относится к каждому из нас? Вы, должно быть, замечаете это в своей работе.
В «Шерлоке Холмсе» Артур Конан Дойл утверждает, что внимательный детектив может многое узнать о человеке по его татуировкам. «Я немного изучал татуировки и даже внес вклад в литературу по этому предмету», – говорит Шерлок Холмс. Тату расценивается как характеристика жизненной истории ее обладателя, что важно как для врача, так и для детектива.
Часто, закатывая рукав пациента, чтобы измерить кровяное давление, или расстегивая его рубашку, чтобы прослушать легкие, я вижу татуировки, которые обычно незаметны. Некоторые из них связаны с семейными отношениями: имена и даты рождения детей или символы верности определенному партнеру. Другие – с военной службой или временем, проведенном на торговом флоте. Татуировки байкеров, солдат, моряков и заключенных свидетельствуют о принадлежности к закрытому сообществу, члены которого тесно связаны друг с другом. Помню, как я однажды расстегнул рубашку одного мужчины, чтобы прощупать его живот из-за подозрения на аппендицит. На его туловище каллиграфически было выведено: «Тревоги – это молитвы о худшем». Эта тату для него обладала магической силой: он сказал, что после ее появления тревожность, преследовавшая его всю жизнь, отступила.
Татуировки могут быть полезны для врача в практическом смысле: один мой пациент мог точно указать место на своем «рукаве» из змей, куда нужно воткнуть иглу, чтобы наверняка собрать достаточно крови. Иногда тату делают, чтобы показать радиотерапевту точное расположение опухоли, на которую необходимо воздействовать. Некоторые татуировки указывают на связь между человеком в настоящем и в будущем и являются пожизненным напоминанием о том, каким их владелец был когда-то: цветок на лодыжке, роза на пояснице, персонаж мультфильма на плече. Я видел татуировки, символизировавшие переход к новой жизни и радость по этому поводу: восстающий из пепла феникс, набитый на месте шрама от мастэктомии, или цветы, цветущие поверх растяжек.
Татуировки являются одной из старейших форм искусства, в которой тело воспринимается как холст, как память, как приветствие и как предупреждение.
Татуировка является произведением искусства без рамы, которое само по себе подвержено бесконечным переменам. Она стирает грань между субъектом и объектом. Распространено ошибочное мнение о том, что татуировки делают импульсивно, однако для большинства людей набивание тату крайне болезненно. Как писал поэт Майкл Донаи, нужно иметь «железную прихоть». Слово «татуировка» полинезийского происхождения, образованное от звука «тат-тат-тат», который издает игла, пронзающая кожу. Оно вошло в другие языки после путешествий капитана Кука.
Именно проникновение в кожу привлекает внимание медиков к татуировкам: инфекции, волдыри и иногда воспаления из-за чернил. Психологическая реакция тоже интересна – примерно половина из набивших татуировки жалеют о содеянном. В США половина молодежи и людей среднего возраста имеют тату, при этом более 100 000 процедур по удалению татуировок проводятся ежегодно. Джеймс Керн, тату-мастер, специализирующийся на исправлении неудачных татуировок, пишет: «Нет клиента счастливее того, кто расстался с ненавистной татуировкой, которая разрушала его самооценку. Мне нравится как физическая, так и духовная трансформация».
Существуют сотни причин набить тату; возможно, этих причин столько же, сколько людей, имеющих рисунки на теле. Антропологи перечислили несколько из них: камуфляж для охоты, обозначение наступления переходного возраста и беременности, борьба с болезнями, улучшение фертильности, отпугивание злых духов.
Я слышал о человеке, набившем свою группу крови на руке на случай экстренного переливания (на татуировке также была стрела, указывающая на самую широкую вену).
Некоторые из мотивов, характерных для племенных сообществ, движут и моими пациентами: желание приобрести новые характеристики, отдать дань уважения предкам, улучшить свой статус внутри сообщества, отпугнуть врагов, запечатлеть на теле важные жизненные события, украсить себя, выразить эмоции (патриотизм, любовь, дружбу), продемонстрировать принадлежность к группе.
Некоторые мотивы уникальны для современной культуры: желание постоянно иметь макияж на лице или заработать денег на своей внешности.
Есть и более неприятные причины: метка, нанесенная фашистами, акт намеренного самоповреждения или способ скоротать время в тюремной камере.
Татуировки заключенных рассказывают историю о смелости, изоляции и насилии, принадлежности к определенной группе и статусе.
В некоторых тюремных культурах, например в России и Южной Африке, есть тщательно продуманные татуировки, символизирующие совершенные преступления: гроб означает убийство, нож в горле – наемное убийство, наручники или числительные – количество лет, проведенных в тюрьме
[18].
Для заключенного тело может быть единственным оставшимся имуществом и единственным способом выразить сопротивление. Я видел любительские татуировки, символизировавшие ограничение свободы, на которых цветы и птицы были опутаны колючей проволокой. Я также видел небрежные черепа, напоминающие скелеты memento mori, танцующие на старых могильных памятниках. Татуировки – это способ привнести беспорядок, игру и творчество на тело, живущее в рамках тюремных порядков. Тело в оковах рассказывает историю о своем освобождении.
Я узнал о Марке Блейквелле из письма, направленного в больницу из городской тюрьмы. «Вышеупомянутый пациент завтра выходит на свободу, – говорилось там. – Буду благодарен, если вы выпишете ему метадон, согласно приведенным ниже указаниям». Метадон – это опиоид, который прописывают для облегчения «ломки» у героинозависимых. Я просмотрел медицинские записи, предшествовавшие его заключению: множество обращений в отделение экстренной помощи с травмами, полученными в результате драк, и пара обращений к психиатру. Затем внезапная тишина, продлившаяся около десяти лет. Я сообщил о времени приема тюремным медсестрам, и на следующий день он появился в моем кабинете.
