Чтобы вывезти Ницше из Турина, ему дали седативные препараты и убедили в том, что в Швейцарии его хотят поздравить с приобретением нового королевского статуса. В поезде, следующем на север, он пел песни и провозглашал себя королем Италии
[32].
Если бы он только обратил более пристальное внимание на своих любимых философов: Аристотель считал, что добродетель заключается в поиске баланса между крайностями, Монтень призывал не жаждать ни высокого физического роста, ни интеллектуальной исключительности. В одном из своих наиболее известных эссе под названием «Об умеренности» Монтень советует людям не сворачивать с «прекрасного и ровного пути, который указывает нам природа». Он призывает к сдержанности даже в философии и пишет строки, которые можно считать критикой высокопарных заявлений Ницше: «В конце концов [философия] делает человека порочным и диким, презирающим общие верования и законы». В другом эссе он советует остерегаться одержимости ростом: «Человек невысокого роста не менее благороден, чем гигант; ни людей, ни их жизни нельзя измерять элями».
Гендер: две жизни Тиресия
Мы должны признать андрогинность в человеке.
Томас Браун. Pseudodoxia Epidemica
Будучи студентом школы медицины в середине 1990-х годов, я проходил педиатрическую практику в викторианской больнице Эдинбурга, которая называлась «Сик Кидз» («Больные дети»). Я начал с современного отделения акушерства и гинекологии, которое располагалось в нескольких минутах ходьбы через парк. Именно там я научился принимать роды и понял, как много опасностей подстерегает младенца в первые минуты жизни. Когда меня признали достаточно компетентным, чтобы ассистировать во время родов, я перешел к следующему этапу: вместе с новорожденными я переместился в смежное неонатальное отделение.
Дети, которые к нам поступали, часто были смертельно больны и имели критический недобор веса. Но однажды к нам привезли особого пациента: абсолютно здорового четырехкилограммового младенца. Через несколько секунд после появления ребенка на свет взволнованные родители спросили, какого пола их малыш, на что акушерка ответила: «Я не знаю!» У ребенка были странные гениталии: маленький пенис и влагалище. Он (или она) был крепким и хорошо ел; метаболических нарушений, которые могли бы вызвать такую двойственность, не было. Пребывать в больнице дальше имело смысл только ради того, чтобы определить пол ребенка. Затруднения возникли даже в выборе именной ленты, которую повязывали на запястье ребенка. Обычно ленты были розовыми или голубыми, но этому младенцу досталась белая. Родители были встревожены и поражены; они разволновались еще сильнее, когда неонатолог заговорил с ними о заборах крови, сканированиях и анализах на половые гормоны.
Установлено, что у одного из 2000 младенцев наблюдается та или иная степень генитальной неоднозначности.
В этот же день я прошел через парк к больничной библиотеке и стал искать в учебниках главу под названием «Нарушения сексуальной дифференциации». «Неоднозначность наружных половых органов сильно беспокоит родителей, – прочитал я. – Разумное объяснение необходимо».
«Необходимо полное диагностическое обследование, чтобы определить долгосрочную функциональную роль индивида, а также его точный пол». Далее в книге говорилось, что большинство младенцев с неоднозначными гениталиями можно разделить на две группы. Интерсексуальные младенцы генетически могут относиться к женскому полу (с двумя X-хромосомами), но их клитор увеличился до размера маленького пениса из-за гормонального нарушения, вследствие которого у плода, пока он находится в матке, патологически повышается уровень гормонов андрогенов. Однако есть и младенцы, генетически принадлежащие к мужскому полу (имеющие хромосомы X и Y), чьи развивающиеся гениталии оказались частично нечувствительными к тестостерону. В некоторых случаях им просто не хватает гормонов для формирования половых различий. Если тело плода с хромосомами XY не чувствует андрогенов в крови, то у такого плода развивается короткая вагина с глухим концом и клитор вместо пениса.
Однако в учебнике говорилось и о третьей категории под названием «истинные гермафродиты»: такие дети рождаются как с тканью яичек, так и с тканью яичников, и у них есть как пенис, так и матка с влагалищем. Чтобы это случилось, должны произойти крайне маловероятные события. Есть несколько вариантов. Наиболее вероятный заключается в том, что «мужской» сперматозоид с хромосомой Y и «женский» сперматозоид с хромосомой X оплодотворяют яйцеклетку, которая только что разделилась, а затем две оплодотворенные яйцеклетки объединяются в одну. Ткани тела «истинных гермафродитов» представляют собой пазл из мужских и женских клеток. На медицинском жаргоне это называется «мозаика». О мозаицизме известно с 1930-х годов, но только в конце 1950-х годов стало ясно, что этот феномен может вести к гермафродитизму.
В учебнике четко, но не слишком корректно говорилось о том, что «младенца, генетически принадлежащего к мужскому полу и имеющего функционирующие яички, но феминизированные внешние гениталии, лучше признать девочкой». Интересно, почему авторы были настолько в этом уверены.
Понадобилось несколько дней, чтобы сделать все анализы и сканирования. В эти дни родители, стараясь быть нейтральными, называли ребенка Сэм. Имя может вынести двуполость, но из-за природы языка, тесно связанной с гендером, никто не мог определиться, какие местоимения использовать. Как бы цинично это ни звучало, но ни «он», ни «она» не казались правильными
[33]. Сэм пребывал(а) в радостном неведении; ребенок хорошо ел и набирал вес.
Когда были получены все результаты, стало ясно, что у Сэм редкий «истинный гермафродитизм»: мозаика из мужских и женских клеток привела к развитию элементов обоих полов. Помимо пениса и влагалища, у Сэм была матка и маточная труба, ведущая к яичнику слева, но справа у ребенка было скрытое яичко и семявыносящий проток (трубка, по которой сперма попадает из яичка в уретру).
В 1990-х годах в Эдинбурге люди относились к половой неоднозначности не с большим пониманием, и растить Сэм без привязки к мужскому или женскому полу (одевать его/ее в зеленое или красное вместо голубого и розового) было невозможно.
Сама природа английского языка, кажется, настаивает на принятии решения. «Она девочка, – в итоге сказала мать Сэм, после того как мы рассказали ей о результатах обследования. – Сэм значит Саманта». Решение о том, что делать с пенисом, они отложили на потом. Лысую голову ребенка тут же украсили повязкой с цветами, а прикроватная тумбочка матери очень скоро заполнилась розовыми открытками, одеяльцами с оборками и шариками в форме сердца.
