Герман Мелвилл описывает его в книге «Моби Дик, или Белый кит»: «Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь…» Чтобы сбежать от зимней тоски, герой романа Измаил отправляется в Южные моря, однако у большинства из нас нет такой возможности, и нам приходится искать способ смириться с зимой.
Мои глаза, как органы света, видели в Антарктике невероятные красоты, но я и по сей день ценю их как органы времени.
Поддерживать нормальные циркадные ритмы во время шотландской зимы не проще, чем во время антарктической. Исследование, которое я провел в Антарктике, показало, что лампы синего света немного улучшают качество сна, но они так и не помогли нашей маленькой группе придерживаться 24-часового дня.
Лучшие способы борьбы с зимней тоской, поддержания циркадных ритмов и избавления от джетлага остаются одинаковыми, в каком бы уголке мира вы ни находились: придерживайтесь распорядка дня, ешьте здоровую пищу, ежедневно делайте зарядку и, что самое важное, старайтесь как можно больше находиться при естественном освещении в течение дня (естественный свет обычно значительно ярче искусственного). Находясь в Антарктике, где я день за днем катался на лыжах под небом таким же огромным и темным, как расширенный зрачок, я был благодарен метеорам и северному сиянию, фазам луны и бесконечным звездам.
Вправление костей: алгебра исцеления
Лечить переломы несложно, и этим занимается практически каждый врач.
Гиппократ. О переломах
Через год после возвращения из Антарктики я полетел в Западную Африку, чтобы больше узнать о работе моего друга Стивена, педиатра. Он проводил исследование на тему недоедания и заведовал сельской клиникой недалеко от границы Гамбии с Сенегалом. В клинике обслуживалось немногочисленное деревенское население и велась стандартная работа: лечение небольших травм и инфекций, ведение беременности, рекомендации по питанию. Там нельзя было сделать рентген, а запас лекарств был совсем маленьким. Каждое утро, завтракая, я наблюдал за очередью, которая начиналась у входной двери в клинику, растягивалась по тенистой тропинке и заканчивалась под окружавшими территорию деревьями. В то время мне было мало известно о сельской медицине в тропиках, но я надеялся многому научиться.
Стоял апрель, самый жаркий месяц года, и температура была выше 40°C. В наиболее жаркое время дня работать было невозможно: не шевелясь, я лежал в гамаке, натянутом между двумя деревьями. Обжигающий ветер с Сахары напоминал горячий воздух из духовки: он скорее нагревал кожу, чем охлаждал ее. Всего за год моя кожа прошла через смену температуры почти в 100 градусов: в Антарктике было минус пятьдесят, а в Африке – плюс сорок. Стервятники сидели в пыли, расправив крылья, чтобы охладиться; точно так же делали пингвины, когда температура в Антарктике приближалась к отметке, при которой лед начинает таять.
Солнце садилось так быстро, что вечер пролетал незаметно, но, когда работа клиники заканчивалась и температура становилась терпимой, я прогуливался по деревне. Хотя иногда она казалась изолированной – после пяти вечера сигнал сотовой связи пропадал, а подключиться к интернету было практически невозможно, – в ней были намеки на большой мир. В одной из земляных хижин располагалась пекарня: когда с побережья привозили муку, из трубы начинал идти дым, и я знал, что вот-вот начнут продаваться французские багеты. В деревне был небольшой магазин, принадлежавший мавританскому торговцу, там продавались фонарики и ведра из Китая. Эти товары привозили ливанские купцы, которые еще 100 лет назад обосновались на побережье Атлантического океана. Во время работы торговец слушал ВВС на арабском.
Если у меня было время, я направлялся к реке: шел мимо раскидистого мангового дерева, заходил на баобабовую аллею и продвигался через заросли желтого тростника с человеческий рост. За тростником были квадраты растрескавшейся сухой почвы (в сезон дождей там выращивали рис), чуть поодаль простирался берег, а вдалеке виднелась коричневая гладь реки. Я вырос по соседству с надежными реками Северной Европы, а эта река была абсолютно другой: соленой и непредсказуемой, полной жирной грязи и подпитываемой непостоянными дождями, приходившими с Сахары. Двоякодышащие рыбы прятались в ямки при моем приближении и тяжело дышали. Казалось, это была земля неожиданности и непредсказуемости.
«Геометрия» означает «измерение земли», и как наука она появилась в Древнем Египте. Геометрия использовалась, чтобы рассчитать, сколько земли в плодородной дельте Нила можно использовать для земледелия, учитывая разливы реки и последующее падение ее уровня. Одним из главных трудов по геометрии являются «Начала» Евклида, написанные в Александрии примерно в 300 году до н. э. Считается, что это один из самых влиятельных учебников в истории человечества, который по числу изданий уступает лишь Библии. Евклид начинает с определений («линия – длина без ширины», «граница есть то, что является оконечностью чего-либо»), а затем переходит к различным аксиомам («целое больше части», «все прямые углы равны между собой»). На основании всех этих определений и аксиом он строит целый мир математики, а затем его приручает. Доказательства так и сыплются со страниц учебника. Одно из самых известных доказательств подтверждает, что углы при основании равнобедренного треугольника равны между собой. В Средневековье ученые называли его «мостом дураков», потому что ученики, которые не справлялись с ним, обычно не добивались дальнейших успехов.
В школе я всегда любил математику: мне нравилось отсутствие в ней слов, стремление визуализировать бесконечное и надежные, четкие выводы (по крайней мере, на моем уровне). Я получал удовольствие, осваивая что-то новое: окружность круга, длина гипотенузы, угол наклона кривой. Исчисления были особенно увлекательны – что-то вроде арифметической магии. То, что ряд букв и цифр мог преобразиться в пологую параболу, было неожиданным и радовало меня.
Я узнал, что создателем исчисления был Исаак Ньютон и что для него трансформация была универсальным элементарным процессом: все, что меняется и при этом может быть измерено и изображено в алгебраической форме, он назвал «переменной величиной». Его математика – это мир беспрестанно меняющихся рек чисел. Он изобрел исчисление, чтобы описать скорость изменения каждой переменной, которую он назвал «флюксией».
Слово «алгебра» арабского происхождения; «аль-джабр» означает «вправление костей». Хотя намеки на алгебру есть в древнегреческих текстах, например в «Началах» Евклида и даже в работах греческого врача Галена, алгебра, которую мы знаем сегодня, возникла в IX веке в Багдаде. Алгебра носит такое название, потому что в ней пример разводят на две части, уравнивают их, а затем начинают поиск решения; это напоминает то, как сломанную кость сначала вытягивают, а потом сращивают.
