Благотворительная организация Оливии снабжает людей не только протезами конечностей: она предоставляет шины для устранения косолапости, а также специальные ортопедические аппараты, позволяющие предотвратить образование контрактур на месте ожога. «Некоторые просто не понимают, насколько важно правильно ухаживать за обожженной кожей, – сказала она. – У многих африканских больниц ужасная репутация, и пациенты обычно сбегают оттуда как можно быстрее. Мы стараемся объяснить людям, что правильное лечение очень важно».
Оливия с позитивом смотрит на жизнь после ампутации; по ее мнению, даже простые недорогие протезы могут кардинально изменить жизнь к лучшему. «Я не понимаю, почему люди смотрят на меня и испытывают жалость, ведь мое тело сильное и здоровое! Гораздо страшнее было бы иметь хроническую депрессию или какое-то дегенеративное заболевание. Они незаметны со стороны, но укорачивают жизнь. Моя жизнь не станет короче из-за отсутствия кистей и стоп. Просто это доставляет мне чуть больше неудобств».
С помощью технологий можно не просто восстановить функции утраченной конечности, но даже улучшить их. Слово «протез» означает «добавление»; в самом его корне скрыт намек на то, что протез может расширить возможности человека, а не просто компенсировать их.
Много лет назад я встретил Джейми Эндрю, который потерял обе кисти рук и обе стопы. Он отморозил их во время несчастного случая в Альпах. Как и Оливия, Джейми предпочитает не использовать протезы рук ежедневно.
– Думаю, вы должны спросить себя, для чего вам нужен протез, – сказал он мне. – Чтобы заменить отсутствующую конечность, которую вы уже никогда не вернете, или в качестве инструмента для выполнения определенных действий? – Джейми нагнулся вперед, ловко взял кофейную чашку предплечьями без кистей и сделал глоток. – Если в качестве инструмента, то у меня их полно, и они справляются лучше, чем руки. У меня есть протез руки для вождения, протез для скалолазания, протез для нарезания овощей кухонным ножом… Я могу и дальше перечислять. Все они справляются со своими задачами гораздо лучше, чем когда-то мои кисти.
– А как же новое поколение миоэлектрических протезов? – спросил я его. – Что вы думаете об их функциональности?
– Я бы больше заинтересовался технологиями, цель которых – усовершенствовать человеческую руку, а не сделать более медленную и неудобную второсортную копию.
Несколько лет назад закрылся один из британских военных центров протезирования. Его средства были переданы Национальной службе здравоохранения Великобритании. Это означало, что гражданское население получило доступ к технологиям, доступным ранее лишь ветеранам.
– Взять, например, скалолазание: у моих ножных протезов маленькие усеченные пальцы, идеальные для узких расщелин в скале, – сказал Джейми. – Или ходьбу на лыжах: человеческие бедра, колени и голени хорошо справляются с давлением неровных снежных поверхностей. На моих старых протезах были амортизаторы из карбонового волокна, которые неплохо справлялись со своей задачей, но вибрировали на льду на резких поворотах. А на моих новых протезах есть маленькие амортизаторы, похожие на те, что бывают на передних вилках велосипедов: они идеально устраняют вибрацию и по своим функциям превосходят человеческую ногу.
Я сказал Джейми, что слышал о дискуссии в сообществе людей с ампутированными конечностями о том, что лучше: совершенствоваться в пересадке конечностей или же развивать технологии изготовления протезов. Распространение 3D-сканирования культей, использование 3D-принтеров для изготовления гильз протезов и постоянное совершенствование синтетических материалов говорят о том, что паралимпийские спортсмены не только не отстают от обычных, но и в некоторой степени превосходят их. Протезы будто бы не просто заменяют отсутствующую конечность, но и создают новую улучшенную версию человека – Человек 2.0. Джейми рассмеялся: «Если бы кто-то предложил мне руку, как у Люка Скайуокера, я бы согласился, однако до этого еще далеко». Но точно не световые годы.
Память: дворцы забвения
Одним из условий запоминания является то, что мы должны забывать.
Уильям Джеймс. Принципы психологии
Моим четвертым пациентом за ночную смену стал житель дома престарелых по имени Джордж Б., который, по словам персонала, стал чрезмерно агрессивным, что было для него нехарактерно. Ранее, в тот же день, он ударил другого обитателя дома престарелых. До этого он никогда не дрался. В ту ночь смена выдалась тяжелой: первой пациенткой стала женщина при смерти, которой требовалось вколоть морфин. Было похоже, что она не доживет до утра, и морфин помог облегчить ее боль и трудности с дыханием. Второй пациент, как мне сказали, вывихнул искусственное бедро, но проблема оказалась не только в этом. Третьей стала молодая женщина, которая в панике позвонила в больницу, потому что ей показалось, будто ковер в ее гостиной кишит пауками. Выяснилось, что психоза у нее не было – она просто вколола себе амфетамин.
Я нажал на звонок и встал у двери рядом со ржавеющей муниципальной скамейкой и урной для окурков. Это было современное одноэтажное здание из дешевого коричневого кирпича с двускатной крышей над входом. На стеклянной двери висели напоминания: не беспокоить пациентов во время еды, записываться при входе в здание и отмечаться при выходе из него, не забывать мыть руки. Я заглянул внутрь сквозь стекло в двери: обязательный для таких учреждений аквариум, моющийся ковер, кресла, которые легко можно протереть, и информационный стенд с фотографиями персонала, которые соседствовали с фотографиями пациентов в молодости. Пока я ждал за дверью, появилась угловатая пожилая женщина в халате. Она уверенно опиралась на ходунки и на мгновение остановилась, чтобы взглянуть на меня. Ее левая рука поднялась в воздух в знак приветствия, а потом она улыбнулась ослепительной улыбкой в сотню ватт. Несколько секунд мы просто стояли и улыбались друг другу, а потом она продолжила свой путь по коридору, глядя по сторонам, как королева, которая осматривает свой великолепный дворец.
Прошло еще несколько минут, прежде чем взволнованная медсестра впустила меня. Ее темные волосы были убраны в высокий пучок, в который был воткнут карандаш, а темно-синяя форма свидетельствовала о работе в ночную смену. В одной руке у нее была связка ключей, а в другой – кипа бумаг в пластиковых папках.
– Я Мэгги. Извините, что вам пришлось ждать, – сказала она, поворачиваясь на каблуках и направляясь туда же, откуда она пришла. Жестом она пригласила меня следовать за ней. – Не хватает персонала, – добавила она.
– Не беспокойтесь, – ответил я.
Я догнал ее у следующей двойной двери.
– Джордж обычно такой спокойный, – сказала она и ввела код на настенной клавиатуре. – Настоящий джентльмен.
