В черепе не было переломов. Техники заполнили пространство ватой и вернули свод черепа на место. Кожу сшили, а мозг пока не трогали.
Все, что осталось от Филипа, лежало на столе из нержавеющей стали. Все его жизненно важные органы были удалены, живот выпотрошен, грудная клетка вскрыта, ребра отведены.
Теперь Шарлотт обняла руками его голову на тоненькой шее и начала осторожно раскачивать ее из стороны в сторону, чтобы определить, есть ли в шее сломанные кости. Из-за того что его гортань и трахея были удалены, можно было прощупать пальцем переднюю поверхность шейных позвонков, чтобы убедиться в их целостности. С помощью ножа она скрупулезно отделила каждое ребро от соседних и начала двигать их вперед и назад, прощупывая на наличие переломов. Конечности и таз оставили нетронутыми. «Не так много травм конечностей оказываются смертельными, – сказала она. – А теперь перейдем к тому, что мы вырезали».
Все жизненно важные органы теперь лежали на двух подносах (когда я был студентом, мне позволяли видеть только эту часть вскрытия). Шарлотт двигалась очень методично, иногда с удивительным изяществом. Были моменты, когда она замедлялась и внимательно всматривалась в ткань в ее руках, будто читая какое-то тайное послание. Изучая сердце, она делала множество крошечных надрезов в каждой коронарной артерии, чтобы проверить их на тромбы, которые могли привести к сердечному приступу. Иногда она двигалась быстро, например рассекая каждую из почек или разрезая печень на большие куски в поисках раковой опухоли или кист. Удивительно, какой объем работы она проделывала, основываясь на тактильных ощущениях. «У некоторых людей печень очень жирная на ощупь. Потрогайте здесь, – сказала она и подала мне долю легкого. – Эта плотность говорит об инфекции. Здоровая ткань более воздушная и легкая. Эмфизема на ощупь тоже отличается: пораженные легкие слишком воздушные и легкие, как пузырчатая пленка». На поверхности одного из легких Филипа была нежная желтая бляшка («возможно, он работал с асбестом»), и Шарлотт отщипнула от нее кусок для дальнейшего исследования под микроскопом.
Каждый орган был взвешен, а данные скрупулезно занесены на белую доску в дальнем углу помещения. «Мы так привыкли к большим сердцам мужчин с ожирением, что сердце нормального размера кажется удивительным. Начинает казаться, что с ним что-то не так», – сказала Шарлотт. Она разрезала сердце Филипа, чтобы взглянуть на его камеры и проверить, нет ли в легочных артериях желеобразных сгустков, свидетельствующих о легочной эмболии. Она положила кончики моих пальцев на внутреннюю поверхность аорты Филипа. Поверхность была кашеобразной, что говорило о высоком холестерине. «Еще одна большая проблема среди шотландцев», – сказала она.
Язык, глотка и гортань уже были осмотрены, затем Шарлотт проверила трахею на предмет опухолей и разрезала ее с задней стороны, чтобы посмотреть, нет ли непроходимости, которая могла спровоцировать удушение. Непроходимости не было. «Обычно в брюшной полости нет ничего интересного, – сказала она. – Однако иногда можно обнаружить опухоли в кишечнике, а в желчном пузыре обычно полно камней. Видите?» Она подала мне желчный пузырь Филипа – он был похож на мешок с игральными костями.
Я спросил, бывает ли что-нибудь интересное в поджелудочной железе. «Иногда можно увидеть опухоль или большой желчный камень, который блокирует отверстие протока, но обычно на этом все», – сказала она. Поджелудочная железа вырабатывает ферменты, необходимые для переваривания пищи; они продолжают вырабатываться даже после смерти, в результате чего поджелудочная переваривает сама себя. Упругие ткани органа превращаются в жидкость, из-за того что железа разлагается на свои составляющие
[53].
Длинные гладкие ножи, применяемые для вскрытия, обычно называются «ножами для мозга», потому что их в основном используют для надрезания этого органа.
Шарлотт последовательно сделала надрезы поперек мозга, начиная спереди и медленно продвигаясь назад. Расстояние между разрезами составляло примерно сантиметр. То же самое она проделала с мозжечком, разрезая связи, когда-то составлявшие основу мыслей и личности этого человека, чтобы определить причину его смерти. Все пласты затем расположили на листе так, чтобы Шарлотт могла сразу увидеть всю структуру мозга Филипа. Мозг частично разложился, но серое и белое вещество четко просматривались. В нем не было ни опухолей, ни кист, ни признаков кровоизлияния. Шарлотт взяла образцы тканей гиппокампа и участка мозжечка («зубчатого ядра»). «Это те части мозга, которые наиболее чувствительны к нехватке кислорода, – сказала она. – По ним будет ясно, задыхался ли он перед смертью».
В мозге людей, страдавших болезнью Паркинсона, патологоанатомы замечают отсутствие темной ткани рядом с мозговым стволом – так называемой черной субстанции. «При сосудистой деменции, – сказала Шарлотт, – в мозге можно увидеть маленькие крапины, которые также появляются в результате хронического отравления угарным газом. При рассеянном склерозе в мозге присутствуют желеобразные розовые области, где разрушены богатые жировой тканью оболочки нервов».
Все органы Филипа вернули на свои места в груди и брюшной полости, разрезы зашили, и он стал выглядеть так же, как в момент, когда его только привезли в прозекторскую. Образцы, взятые Шарлоттой, подписали; их должны были отправить в лабораторию для дальнейшего изучения.
– Анализ на токсины тоже будет проведен в лаборатории, – сказала она, – и мы проверим, не отравили ли его. Иногда вскрытие не дает четких результатов. Похоже, у него была инфекция в грудной клетке; он, судя по всему, не был убит, и у него не было очевидной причины для потери сознания.
– Что нужно сделать теперь?
– Прокурор
[54] учтет мои показания, но на этом все не заканчивается. Ей решать, а не мне, подозрительна смерть или нет.
Теперь я имел представление о последовательности действий. Потратив менее часа на каждого, Шарлотт проделала все то же самое с другими двумя телами. Когда мы вскрыли череп пожилой женщины, обнаружили в нем кровь: она умерла от обширного инсульта, а не от сердечного приступа.
– Насколько быстро она умерла? – спросил я.
– Скорее всего очень быстро, – сказала Шарлотт, поднимая мозг женщины. – Либо повышение внутричерепного давления из-за кровоизлияния нарушило поступление крови в мозг и циркуляцию внутри него, либо проблема внутри мозгового ствола привела к остановке дыхания или даже сердца. Смотрите, вот и разорванная, – сказала она, показывая на одну из маленьких аневризм, которые висели, как виноград. Она выглядела как крошечный пустой бурдюк.
Полный мужчина действительно подавился: когда мы вскрыли его трахею с задней стороны, увидели застрявший кусок томата.
