Но, не успев выйти за дверь, она обернулась, прижимая к груди переполненные пакеты:
— Записка на груди!.. — эта мысль блеснула в ее измученном мозгу, точно розовый неон фламинго на вывеске “Хилотона”: — Что, если Честер Ройял был убит по причинам медицинского, а не редакторского свойства? Что, если записка на трупе означала не “стет”, как значок редактуры, а “стет”, как… сокращенное “стетоскоп”?
Глава 23
Несокрушимый Луи
Единственная вещь на свете, которая может заглушить Полуночника Луи, когда он исполняет джазовое соло для окрестных барышень на какой-нибудь из ночных улиц — это полицейская сирена. Когда я ее слышу, я стараюсь убраться подальше. Именно это я и сделал, когда сбежал из моего зловещего пристанища, городского приюта для бродячих животных, — помчался от нее со всех ног.
Как я смог совершить этот неслыханный побег, заслуживает отдельного рассказа. Давайте признаем, друзья, что статистика выживания в таких обстоятельствах составляет ноль минус зеро. Несмотря на обилие открыток, которые люди любят вешать на стену в кухне, изображающих пяток котят в корзинке, возле аквариума с золотыми рыбками, или в другом, столь же сентиментальном антураже, жестокая правда кошачьей жизни состоит в том, что четверо из пяти этих сладких кисок не доживают до своего первого дня рождения.
Я еще не впал в маразм до такой степени, чтобы игнорировать обстоятельства, хотя некоторые и склонны к идиотизму подобного рода в таком городе, как Лас-Вегас.
Обстоятельства заключались в том, что голова мисс Темпл Барр в настоящее время была занята гораздо более важными вещами, чем спасение моей шкуры.
Во время моего tete-a-trois
[76] с Бэйкером и Тейлором я добыл доказательства. Мисс Темпл Барр была права: похититель парочки с идиотскими ушами и был тем преступником, который отредактировал напрочь старика, на которого я наткнулся на выставке ААК всего несколько дней — или несколько жизней — назад. Я решил взять судьбу за шкирку и вырваться из клетки, дабы явить миру этот факт. Это история всех моих жизней: я знаю больше, чем нужно, и кто-то начинает на меня охоту.
Прежде всего, я попытался оценить дьявольского служителя, которому волею жестокой судьбы была вручена моя жизнь. Этот лопоухий персонаж был нерадив и неряшлив, определенно, я мог бы использовать эти его черты в своих интересах. По плану мне приходилось рискнуть моим вторым по ценности членом, но я бы не прожил столько, сколько прожил, без рискового огонька в душе.
Когда Лопоухий явился с вечерней порцией этой дряни, которую они считают кошачьей едой, я изловчился засунуть мой великолепный хвост, длинный, толстый, блестящий и пушистый, если прилично говорить так о себе самом, между рамой дверцы клетки и самой дверцей. Мне потребовался весь мой немалый самоконтроль, чтобы не выпустить наружу вопль, возникший в результате взаимодействия дверцы и рамы. Недаром эту тюрягу называют живодерней. Но зато защелка на двери не закрылась до конца.
Когда Лопоухий удалился по своим делам, я толкнул дверцу, соскочил вниз и со сдержанным достоинством встретил восторг и зависть публики, наблюдавшей мой поразительный трюк. Защелки их клеток, я полагаю, были слишком тугими, а хвосты — слишком тощими, чтобы смягчить удар.
Цементный пол еще не успел просохнуть после омовения моим природным репеллентом, а я уже был далеко от этого печального места. Незапертая калитка или окно, беспечно оставленное приоткрытым, всегда предоставляют чуваку вроде меня, с моей манерой посещать разные места, хорошие шансы для маневра, а лестницы, мебель или коробки, расположенные правильно, обычно позволяют мне попасть туда, куда я хочу. Итак, вырвавшись на свободу, я укрылся в тени, ожидая сумерек.
Ночь была темна и тепла, и я несся сквозь нее, неслышимый и невидимый, как тень. Я предполагал добраться до “Серкл Ритц” раньше, чем мисс Темпл Барр.
На бегу я оценивал проблемы, которые мне предстояло преодолеть. С одной стороны, я знаю, кто преступник, но позади у меня, помимо хвоста, долгая традиция молчания, которую невозможно нарушить. С другой стороны, я не могу оставить мою изящную куколку в неведении. “Во многих знаниях — многие печали”, — как однажды сказал, кажется, какой-то ученый брамин
[77]. А мисс Барр знает достаточно много, чтобы попасть в большие неприятности.
Итак, мои быстрые ноги едва касались теплого асфальта, а в мыслях я искал путь предупредить мою куколку без раскрытия своего прикрытия, извините за выражение. Но, несмотря на неопределенное будущее, я не мог не ликовать, оглядываясь назад и вспоминая свой триумфальный побег из лап адептов Смертельной Иглы. Это было покруче, чем какие-то там фокусы! Особенно последний штрих: покидая клетку, я толкнул лапой дверцу, и она защелкнулась. Таким образом, я одной левой устроил городскому приюту для бродячих животных мистическое исчезновение из запертой клетки. Они могут чесать головы до скончания века — и, надо думать, будут это делать, принимая во внимание количество паразитов, которые оккупируют эти блохастые создания, — однако мои уста будут запечатаны вечной печатью.
У нас с ними вообще трудности с коммуникацией.
Глава 24
Название игры — убийство
Розовые неоновые часы на кухне показывали невероятное: всего десять вечера! Темпл казалось, что уже давным-давно перевалило за полночь.
Она бросила набитые бумажные пакеты на кухонную стойку, наплевав на то, что все мелочи рассыпались вокруг, точно содержимое помойного ведра, схватила телефонную трубку и набрала номер пентхауса Электры:
— Да, я дома. Меня просто опрашивали. Это долгая история. Ох, Электра, я боюсь, что Луи погиб… Конечно, приходите, я буду рада.
Она переоделась в свою любимую ночную рубашку с леопардовым рисунком, и сразу раздался звонок в дверь. Ей нравилось жить в квартире с настоящим старинным дверным звонком: мелодичный хорал, исполняемый шеренгой бронзовых труб. Сейчас он звучал, точно похоронный марш.
Сочный тропический рисунок самой гавайской из всех гавайских накидок Электры расцвел на пороге, но хамелеонские волосы хозяйки на этот раз были черны, как смоль, точно она тоже скорбела.
Темпл уставилась на ее голову, и она поспешила пояснить:
— Волосы для завтрашней панихиды Лорны Фенник… то есть, Честера Ройяла, конечно. Не волнуйтесь, это временно.
— Я совсем забыла про эти поминки.
— Это вам, — Электра протянула бокал виски, который она держала в руке.
— Спасибо, но у меня нет настроения пить, даже после допроса в полиции. Хороший же из меня будет детектив, если я напьюсь и забудусь, когда все вокруг разваливается на кусочки.
