Хвостик истории (послесловие)
Полуночник Луи кусает кормящую руку
Мне не часто удается выступить перед безгласной аудиторией — если только это не ланч. Так как же я могу упустить возможность закончить текущий литературный экзерсис путем срывания маски с так называемого автора? Ну, хотя бы подзаголовок правильный: “Расследование ведет Полуночник Луи”.
В нашей истории нет никакого секрета. Я вам сразу скажу, что эта дамочка Дуглас всем обязана исключительно мне. Я научил ее всему, что она знает, и даже немного больше. Ее отец ловил лосося на Северо-западе, и это единственное достоинство, которое она унаследовала. И я имел честь придать ее манерам немного настоящего лоска путем телепатического внушения, которым мой род владеет с тех пор, как Моисей был по колено в лилипутах
[84].
Мы впервые встретились в Миннесоте, в городке Сент-Пол, где она шестнадцать долгих лет царапала статейки для местной портянки. Это было в семидесятых, когда она была еще хороша и свежа, а я… я был, как и сейчас, в самом расцвете сил. Я сразу попался ей на глаза: объявление в колонке “Домашние животные” с перечислением всех моих достоинств занимало три абзаца мелким шрифтом. Она с самого начала поняла, что я рожден для большего, нежели валяние на диване в качестве декоративной подушки, и позвонила, чтобы выяснить мои физические параметры: восемнадцать фунтов сплошных мускулов, глаза цвета кошачьей травки, жгучий брюнет, обладатель весьма ухоженных конечностей и полностью экипированный для продолжения рода.
Естественно, она от меня обалдела, и я оказался на ферме в Миннесоте, где проводил время в компании коров.
Меж тем, моя партнерша в будущих преступлениях разочаровывается в журналистике, считая ее вчерашним днем, поскольку не учитывает роль рекламы в этом рэкете, в котором мало что изменилось со времен “Первой полосы”
[85].
Короче, она садится и сочиняет свои первые двадцать три романа. Исключительно сама, без моей помощи. Я в них заглядывал, притворяясь дремлющим на книжной полке, и выяснил, что речь там шла о всякой мистике, фантастике, фэнтази, исторических событиях и даже о любви. Последнее мне подходит. Легендарные подвиги Луи на этом поприще всем известны — я часто ставлю себя в опасное положение, поскольку люблю риск.
Приятно, что представители рода кошачьих часто присутствуют в ее сочинениях, взять хоть эту саблезубую Фелаббу в “Шести мечах” и трилогии “Меч и диадема”.
Но главным четвероногим героем в ее новой фэнтази-трилогии “Сказочница” стал пес Рамбо породы самоед. Я, вообще-то, не расист, и все такое, однако был очень рад, когда она одумалась и вернулась к кошкам, отдав сольную партию в своей детективной серии вашему покорному слуге. На мой взгляд, изюминке в ее романах она обязана исключительно моим подвигам на темных улицах.
Короче, что еще я могу сказать об этой куколке? В отличие от меня, она ведет скучную жизнь. Сейчас она обретается в Форт-Уорте в компании все того же мужа, Сэма Дэ. — Дугласа, короче, — с которым сто лет назад познакомилась на каком-то спектакле в Сент-Поле. Он художник, и рисует акриловыми красками какие-то там уникальные калейдоскопы. Фигня. Если мне захочется посмотреть на что-то яркое, бегающее по кругу, я покрашу хомячка.
Эта так называемая писательница, к тому же, коллекционирует винтажную одежду, которая годится только на то, чтобы точить об нее когти. Впрочем, когда я это делаю, писательница почему-то впадает в истерику.
К сожалению, я не единственный кот в ее жизни — есть еще два беспородных гопника, Лонгфелло и Панаш, шестнадцати и пятнадцати фунтов соответственно, — никакого сравнения с моими внушительными габаритами, и парочка чистокровных персидских куколок, Весна и Дымка. Эти кошечки более чем соблазнительны, но они подверглись той самой жуткой принудительной операции и не обращают внимания на мои ухаживания. Ну что ж, им же хуже.
Однако, на свете существует только один, единственный главный кот во всем Лас-Вегасе и в книгах этой дамочки Дуглас. Прошу запомнить сей факт, иначе мне придется оставить автограф когтями на вашем эпидермисе.
Кэрол Нельсон Дуглас наносит ответный удар
Прежде всего, послесловие, которое тут сочинил Луи, надо было назвать не “Хвостик истории”, а “Длинный болтливый хвост”. Луи обязан всей своей славой и благополучием исключительно моим литературным опытам. Факт тот, что Черныш Луи (он предпочитает называть себя Полуночником, ха-ха!) был выставлен на аукцион за доллар, когда я нашла его в 1973 году в колонке объявлений “Из рук в руки” мелким шрифтом. Этот “огромный черный кот”, как его обозначили в заголовке, был, несомненно, довольно симпатичным, но, столь же несомненно, имел серьезные проблемы с дисциплиной. В объявлении ему давалось такое описание: “Большой пройдоха. Восемнадцать фунтов нежнейшей кошатины. Очень разносторонний: одинаково часто встречается на вашем новом диване в гостиной и в грязном мусорном баке у соседей”. Авторы объявления признавались в том, что он любит жрать золотых рыбок, и уверяли, что этот кот якобы “все понимает, только не говорит”. Все, о чем они просили, это оставить Луи свободу передвижения и его мужские причандалы, которые у него — и это было тоже несомненно — составляют предмет особой гордости.
Не уверенная, что такой распутник, как Луи, подходит для рассказа в разделе “Семейная жизнь”, в котором я тогда писала трогательные истории о домашних животных, я позвонила его хозяевам и назначила интервью.
Они были со мной откровенны. Луи прибился к жене хозяина в два часа ночи возле автомата с кока-колой в Пало-Альто, в одном из довольно приличных мотелей, где он занимался тем, что воровал карпов в свободное от своих похождений по дамочкам время и изображал жиголо перед постоялицами. Менеджер мотеля как раз собирался сдать его в городской приют для бродячих животных. Так что сердобольная женщина забрала его с собой в самолет (в переноске для собак, куда он с трудом поместился) и привезла в Сент-Пол.
Едва оказавшись там, Луи обхамил ее мужа-адвоката, попытался изнасиловать их кастрированную сиамскую кошечку Пушинку, вступил в драку с пылесосом, а также решил, что лоток с песком — это кратчайший путь до Китая, тогда как для санитарных нужд совершенно непригоден.
Вскоре чета поняла, что домашнее содержание угнетает кота настолько, что он исхудал до позорных пятнадцати фунтов, что не помешало ему превратить их квартиру в дикую тундру. И, наконец, не выдержав, они разорились на длинное объявление в местной газете.
Читатели моей колонки немедленно потребовали усыновить это существо с сомнительной репутацией. Я написала обширную статью, и Луи переехал со мной на ферму, где стал вести замкнутую деревенскую жизнь.
