То, что главный герой выбирает для своего занятия именно сады Боболи, поначалу кажется нелогичным: они расположены в далеко не самом людном месте, что называется, на отшибе. Почему не центр города? Андерсен ответа на этот вопрос не дает, и приходится довольствоваться предположением, что там, во-первых, прохладнее (а значит, проще высидеть целый день), а во-вторых, настроение прохожих более благостное (а значит, выше, как сейчас говорят, коэффициент конверсии).
Илл. 1
Сады Боболи
В герцогском саду, под сенью пихт, где и зимой цветут тысячи роз, целый день сидел маленький оборвыш. Мальчуган мог бы послужить живым изображением Италии: он так и сиял красотой и в то же время был так жалок, так несчастен… Ему страшно хотелось есть и пить, но никто не подал ему сегодня ни единой монетки.
Илл. 2
Сады Боболи. Центральная аллея
Сейчас вход в сады Боболи организован через палаццо, поэтому главная аллея оказывается задвинутой в угол, ближе к выходу. Во времена же Андерсена в сады можно было войти с площади Порта Романа (Piazzale di Porta Romana), через юго-западные ворота, ведущие прямо на центральную аллею. Очевидно, через них — не через палаццо же — сторож и выгнал мальчугана в конце дня. Ночью на южном берегу Арно делать нечего, так что главный герой после трудовой смены в садах направляется в центр. Попасть на северный берег с площади Порта Романа можно с равным успехом тремя способами — через мосты Понте Веккьо (Ponte Vecchio), Понте Санта-Тринита (Ponte Santa Trinita) и Понте-алла-Каррайя (Ponte alia Carraia). Однако, зная, что мост, с которого мальчуган смотрел на отражение звезд в Арно, был мраморным, а конечной точкой прогулки был рынок Меркато Нуово (Mercato Nuovo), где и стоит бронзовый кабан, логичнее всего предположить, что мальчик шел по Виа Романа (Via Romana), потом свернул на Виа Маджио (Via Maggio) и вышел на набережную к мосту Санта-Тринита. Вроде бы так себе прогулка, да и мост как мост. А между тем здесь тоже целая история.
Мост Санта-Тринита
Начнем издалека — иначе тут не получится.
С гиперболическим косинусом я впервые столкнулся на четвертом курсе института. Наш профессор называл его «чосинусом» (от математического обозначения «ch») и говорил, что это одна из самых важных функций в жизни женщины, ведь если взять золотую цепочку за кончики, то она провиснет в форме соответствующего графика. «И когда математик смотрит на такую женщину, он говорит: посмотрите, какая у нее изящная линия гиперболического косинуса» (математики шутят). Спасибо, Леонид Алексеевич, — кто бы мог подумать, что мне это когда-нибудь пригодится.
Так вот. Поскольку необходимость строить арки и своды возникла у человечества задолго до того, как был разработан внятный математический аппарат для точных расчетов, то поначалу строителям приходилось просто копировать природу. Удачных примеров вокруг было навалом (взять те же своды естественных пещер), однако скопировать их в произвольном масштабе было не так-то просто. Прорыв произошел только в XVII веке, когда за изучение формы кривой, по которой провисает подвешенная за концы цепь, взялся Галилей (правда, его хватило только на сомнения в том, что она является параболой), после чего Гюйгенс, Лейбниц и Бернулли наконец вывели ее уравнение. А незадолго до этого Роберт Гук (помните закон Гука из школьного курса физики?) догадался, что если перевернуть ее вверх ногами
[13], то получится механически идеальная арка. Неудивительно, что эта кривая, названная Гюйгенсом «цепной линией» и соответствующая, как выяснилось позже, графику того самого гиперболического косинуса, тут же нашла применение в архитектуре, и строителям стало чуть легче жить.
Ну, как писал Андерсен, для начала и довольно. Теперь можно и про мост.
Итак, мы вывели, что на звезды герой «Бронзового кабана» смотрел с Понте Санта-Тринита (т. е. моста Святой Троицы — живущие во Флоренции петербуржцы по привычке называют его Троицким). Андерсен называет мост мраморным — на тот момент это было правдой, хотя так было не всегда: до Андерсена его перестраивали трижды. Первая версия была деревянной и простояла сто лет (до первого серьезного наводнения), вторую построили из камня, и она простояла еще двести (до второго серьезного наводнения). Считается, что автором проекта третьей версии был сам Микеланджело, и она могла бы пережить нас с вами, если бы не Вторая мировая война: в 1944 году мост был взорван отступавшими немцами за несколько дней до вступления во Флоренцию союзнических войск.
Работы по поиску фрагментов моста Санта-Тринита на дне АрноИлл. 3 (то еще удовольствие, к слову: Пикуль справедливо называл ее «мутной и коричневой») начались практически сразу после его взрыва и заняли почти год. С утверждением проекта реконструкции вышло куда сложнее: договариваться между собой — это вам не камни в мутной воде искать. Первые два проекта появились еще в конце 1940-х, но оба были отвергнуты: один неплохо решал механическую часть задачи, но нарушал исторический облик моста, второй — наоборот. А тут еще Министерство общественных работ со своими требованиями адаптировать мост к условиям современного трафика, укрепив его железобетонным каркасом. Местные интеллектуалы, конечно, негодовали, настаивая, что внутреннее устройство составляет такую же неотъемлемую часть произведения искусства, как и его форма, но все же один из «железобетонных» проектов был утвержден, а контракт на его реализацию подписан со строительной фирмой из Милана (ничего не напоминает?).
Илл. 3
Набережная Арно
Между тем стемнело, сад пора было запирать, и сторож выгнал мальчика вон. Долго стоял бедняжка, задумавшись, на мосту, перекинутом через Арно, и смотрел на блестевшие в воде звезды.
И тут случилось почти чудо. Внезапно были предъявлены результаты исследований, проведенных независимой технической комиссией и доказывавших, что мост можно восстановить в первозданном виде, сохранив оригинальную конструкцию XVI века и выполнив при этом современные требования по прочности. Математический анализ фотографий и серия механических тестов выявили, что в основе формы арок моста лежала не парабола, как изначально считали, а тот самый гиперболический косинус, в который превращается золотая цепочка в руках жены математика. Из этого, в свою очередь, следовало, что историческая конструкция обладала гораздо большим запасом прочности, чем ожидалось, а значит, необходимость в железобетоне отпадала. Новый проект был принят и реализован к 1957 году. Теперь, выйдя на мост Санта-Тринита, можно с полной уверенностью сказать, что это почти тот самый мост, на котором стоял герой Андерсена.
