Со временем «свежесть и бодрость духа», которыми Андерсен запасался в своих многочисленных поездках, обострят его авторское чутье настолько, что он научится видеть истории в любых окружающих мелочах. В какой-то момент он сам открыто признается в этом:
Материала у меня для сказок множество — больше, чем для какого-либо другого рода творчества. Иногда кажется, что каждый забор, каждый цветочек говорят мне: «Взгляни на меня, и у тебя возникнет моя история!» И в самом деле, стоит мне поглядеть — и история у меня готова!
В свете этих слов идея объединения реальности художественной с реальностью физической звучит уже менее кощунственно: раз сама окружающая действительность подсказывала автору сюжеты, значит, и читателю, ищущему глубокого погружения, есть смысл прислушаться к тому же голосу. Для этого и стоит отправиться по следам Андерсена, поселившись на время, как он, в доме на хвосте дракона-паровоза. Путешествовать по андерсеновским сказкам вообще правильнее всего по железной дороге — хотя нам она, возможно, и не кажется уже таким чудом, каким казалась Андерсену, писавшему в «Базаре поэта»:
Великое изобретение железная дорога. Благодаря ей мы теперь поспорим могуществом с чародеями древних времен! Мы запрягаем в вагоны чудо-коня, и пространства как не бывало! Мы несемся, как облака в бурю, как птицы во время перелета! Конь наш храпит и фыркает, из ноздрей его валит дым столбом! Быстрее не летели и Фауст с Мефистофелем на плаще последнего!
Впрочем, в путешествии, которое начнется уже со следующей страницы, одной железной дорогой, при всей ее аутентичности, мы ограничиваться не будем. Если от Ольборга до Скагена действительно стоит ехать поездом, то, например, в Стуббекёбинг лучше плыть на пароме, в Копенгаген — ехать на автомобиле через пролив Эресунн, а тропу Штокальпера — проходить пешком. Хотя, когда спускаешься к основанию Трюммельбахского водопада, сидишь в тиши на крыше Миланского собора или застаешь бушующее море у берегов Ютландии, становится уже не так важно, как именно ты туда попал. Потому что Страна чудес — она на то и волшебная, что, как писал Владимир Высоцкий, «в ней можно оказаться, стоит только захотеть».
Ноябрь 2014, Флоренция
Огниво
Дания: Копенгаген
Приди Андерсену в голову идея «Огнива» на пару десятков лет позже, до издания бы, наверное, дело так и не дошло. Представьте только: известный во всей Европе сказочник, обласканный не одной королевской семьей, опубликовал бы историю о том, как простой солдат, молодецкой удалью добывший шальных денег, переселяется в столицу, днями кутит напропалую, по ночам целует принцессу, а когда приходит время отвечать за свои безобразия, узурпирует власть. Такой традиционно фольклорный сюжет скорее подошел бы для какого-нибудь «О бедном гусаре замолвите слово» — да ведь это-то произведение появилось на свет в совсем не монархической стране.
Но чем хорош удел начинающего автора, так это свободой от постоянных оглядок на власть имущих: малочисленность читательской аудитории позволяет импровизировать, не привлекая внимание санитаров. «Огниво» благополучно проскочило незамеченным среди «Сказок, рассказанных детям», то есть в самом первом сборнике (кстати, конкретно эта история и правда была рассказана ребенку — самому Андерсену в его детстве). Реакция критиков ограничилась одной-единственной статьей с обвинением в непедагогичности («Где это видано, чтобы солдат принцессу целовал?»), на чем и завяла. Попытки подорвать доверие к монархическим устоям в сказке, слава богу, никто не усмотрел.
https://goo.gl/UB3hED
Отсканируйте QR-код, чтобы открыть электронную карту
Впрочем, в этом смысле и прицепиться было особо не к чему: действие «Огнива» разворачивается во вполне абстрактной столице условного сказочного королевства, и увидеть Копенгаген в ней можно с тем же успехом, что и, скажем, Стокгольм. Единственные географические привязки, да и то чисто формальные, — это ремарка насчет количества припасенных солдатом денег («На это золото он мог бы купить весь Копенгаген») и упоминание Круглой башни, но и она фигурирует лишь для масштаба. Других топонимов в «Огниве» нет вообще: по иронии судьбы, сказка, с которой все началось, оказалась самой топографически бедной. И здесь можно было бы со спокойной совестью закончить главу, не окажись история той самой Круглой башни и связанных с ней астрономических страстей не менее достойной отдельной сказки, чем похождения бравого солдата.
Легкий налет сказочности
Расположение Круглой башни можно было бы назвать неудачным, но на деле оно только усиливает производимое впечатление. Окружающая застройка настолько плотна, что самой башни не видно до последнего момента; Илл. 1 когда же внезапно налетаешь на нее, например, из соседней Крюстальгеде (Crystalgade), то и рассмотреть толком не можешь из-за тесноты (кто пытался сфотографировать собор Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции, тот поймет). Зато можешь полностью прочувствовать андерсеновскую гиперболу о размере глаз собаки: когда подходишь к башне вплотную, пятнадцать метров ее диаметра буквально пробирают до печенок.
Илл. 1 Круглая башня в Копенгагене
А захочешь, так достанешь и золота, сколько сможешь унести; пойди только в третью комнату.
Но у собаки, что сидит там на деревянном сундуке, глаза — каждый с Круглую башню. Вот это собака! Злющая-презлющая!
Но ты ее не бойся: посади на мой передник, и она тебя не тронет, а ты бери себе золота, сколько хочешь!
Однако не только в размере дело. Круглая башня так и кажется «пришельцем» из иной, какой-то сказочной реальности из-за своих откровенно чужеродных Копенгагену форм. Если вы были в железнодорожном музее на Варшавском вокзале в Санкт-Петербурге, то наверняка видели там советский ракетный комплекс «Молодец», которым мы долгое время грозили надменному соседу: вроде как обычный вагон-рефрижератор, только с одного конца внушительно торчит межконтинентальная баллистическая ракета. А теперь представьте, что ракета эта толщиной с башню маяка, а вагон — размером с церковь. И все это посреди старого Копенгагена с его башенками и шпилями. Если не делом рук какого-нибудь заезжего волшебника все это объяснить, то чем еще?
