В эти-то трущобы и вынуждена была перебраться Христина с дочерью, — естественно, не от хорошей жизни: ее некогда богатый и успешный муж, как вы помните, промотал все свое состояние и спьяну утонул во рву Розенборгского дворца.Илл. 8 В переводе супругов Ганзен этот ров назван «дворцовым каналом», что сбивает с толку и наводит сперва на мысль о канале, опоясывающем остров Слотсхольмен (Slotsholmen, дословно — «Дворцовый островок»). Однако в оригинале у Андерсена говорится о «канале в дворцовом саду», а «дворцовым» называли именно Королевский сад (Kongens Have) вокруг Розенборгского дворца. Сад, кстати, великолепен, а учитывая, что он находится как раз по дороге к больнице Фредерика, Новой слободке (см. «Калоши счастья») и Русалочке, не вздумайте пройти мимо — будете потом жалеть.
Илл. 8
Копенгаген. Ров вокруг Розенборгского дворца
Молва правду говорила, что большое наследство совсем вскружило голову мужу Христины; он отказался от места, поехал за границу прожил там полгода, вернулся обратно и стал прожигать денежки. Все больше и больше наклонялась телега и наконец опрокинулась вверх дном!
Веселые друзья-собутыльники заговорили, что этого и нужно было ожидать, — разве можно вести такую сумасшедшую жизнь? И вот однажды утром его вытащили из дворцового канала мертвым!
И обязательно зайдите в сам дворец: с тех пор как в начале XVIII века он перестал быть резиденцией королей, в нем выставляется впечатляющая Королевская коллекция произведений искусства и сокровищ датской короны. К слову, Кристиан IV, для которого строили Розенборг, настолько любил этот дворец, что перед смертью даже попросил перевезти его туда, в спальню, где и скончался. Муж Христиночки, очевидно, тоже хотел приобщиться напоследок к прекрасному, но, увы, пришлось довольствоваться рвом в саду: не считайте себя фигурой, равной Черчиллю.
Ничего лучше дома?
Вернувшись к себе в Ютландию с новой Христиночкой и вторым шансом на счастье, Иб уже больше никуда не ездил — в отличие от своего автора, который так до скончания дней и мотался, как очумелый, по заграницам. Путешествия, они ведь как упаковки от лекарств в мусорной корзине, — сразу выдают диагноз. Иб остался дома, потому что было с кем и ради чего. Будь подобное у самого Андерсена — думаете, он бы не остался?
Колокольный омут
Дания: Оденсе
Андерсен никогда не брезговал заимствованием сюжетов из учебников истории — а уж рассказать все, что касается родного Оденсе (Odense),Илл. 1 ему вообще сам бог велел. В «Колокольном омуте» соединились две самостоятельные истории, и обе связаны с ныне не существующей церковью Святого Албана (Sankt Albani Kirke) — ее-то Андерсен и использовал в роли «точки сборки». Первая история относится к разряду городских легенд и посвящена колоколу, который якобы сорвался однажды с церковной колокольни в реку Оденсе, и теперь его звон периодически раздается из-под воды. Вторая — совершенно реальная и описывает сцену гибели датского короля Кнуда IV Святого, произошедшую в той самой церкви в 1086 году.
https://goo.gl/Tv6TfY
Отсканируйте QR-код, чтобы открыть электронную карту
Чтобы дополнительно связать эти два сюжета, Андерсен вкладывает историю погибшего короля в уста самого колокола, а заодно проясняет, по ком — а точнее, с чего вообще он звонит. В разных версиях легенды мнения на этот счет расходятся: где-то говорится, что колокол таким образом жалуется, что в него недоложили серебра, где-то — что сетует на потерю его родной церковью былого статуса в пользу соседнего собора Святого Кнуда, где-то — что вообще предвещает чью-то смерть… На последнюю трактовку ссылается и сам Андерсен, но сразу оговаривается, что это неправда, а следом предлагает собственное объяснение: дескать, колокол просто ведет светские беседы с местным водяным, дабы тому не было одиноко. Попробуй с этим поспорь!
Илл. 1
Оденсе
Главный вопрос при чтении «Колокольного омута» возникает относительно причины, по которой крестьяне вдруг подняли руку на своего короля. Расхожая версия гласит, что Кнуда IV убили за то, что он отобрал у ютландских крестьян земли и поделил их между собой и духовенством. По Андерсену же, виной всему были «тяжелые поборы». Разночтения выглядят подозрительно, и само собой напрашивается небольшое частное расследование. А значит, пришло время покопаться в тех самых учебниках — ведь, как писал сам Андерсен, как раз из действительности-то и вырастает самая удивительная сказка.
Первый датский святой и три монастыря
Как мы знаем из главы про «Маленького Тука», Дания приняла христианство еще в середине X века, при Харальде I Синезубом. Однако за следующую сотню с лишним лет в стране так и не образовалось собственных святых. Непорядок, подумало духовенство и взяло курс на импортозамещение — и вскоре как раз подвернулся подходящий случай.
Вступивший на датский престол в 1080 году Кнуд IV был внучатым племянником Кнуда Великого, до 1035 года правившего не только Данией, Норвегией и частью Швеции, но еще и Англией. Это давало Кнуду IV полное право претендовать на английский трон, который к тому моменту был узурпирован Вильгельмом Завоевателем. Восстановить справедливость мог только морской поход на Британские острова — его-то Кнуд IV и взялся организовывать в 1085 году.
В рамках приготовлений в ютландском Лим-фьорде (Limfjord), в районе нынешнего Струэра (Struer), был собран огромный — в тысячу с лишним кораблей — датско-норвежский флот. Основную массу живой силы с датской стороны предоставили ютландские землевладельцы: по старой доброй традиции, доля участника в общей добыче была тем значительнее, чем больше ресурсов (как материальных, так и людских) он вкладывал в поход. Однако сборы затянулись: средств оказалось все же недостаточно, и пришлось взимать дополнительные налоги, платить которые, естественно, никто не хотел. (Сам брат короля, Олаф, попытавшийся было протестовать против повышения налогов, допротестовался до опалы и был выслан во Фландрию в кандалах — как покажет дальнейшая история, лучше бы там и оставался.) Мороки добавляла еще и необходимость присматривать за южными границами: отношения между Данией и Священной Римской империей традиционно были не очень. В общем, лето быстро пролетело, а флот так и не отплыл.
