Илл. 1
[55]
Реконструкция викингского «длинного дома» в Ютландии
Гнездо аистов находилось на крыше бревенчатого дома викинга.
В общем, куда конкретно ехать за «теми самыми» впечатлениями, по тексту не очень понятно. Но где еще искать зацепки? Может быть, у археологов? Андерсен неспроста поселил своих воинственных героев именно на берегах Лим-фьорда: в тех местах действительно были поселения эпохи викингов. Лим-фьорд был удобен для сбора флота перед морскими вылазками — во-первых, на запад, к Британским островам («только за море махнуть» — оттуда и был родом пленный священник), во-вторых, на восток, к берегам Швеции, а в-третьих, еще и на север, в сторону Норвегии
[56]. В общем, лучшего места для пиратской базы было просто не найти. Несмотря на это, осязаемых свидетельств присутствия викингов на берегах Лим-фьорда до наших дней дошло крайне мало — если быть точным, то всего два. Оба они расположены как раз на северном берегу — это Холмы Линнхольм (Lindholm Høje)Илл.2 к северу от Ольборга и кольцевая крепость Аггерсборг (Aggersborg) чуть западнее нынешнего Аггерсунна (Aggersund). Вот только раскопки этих мест начались лишь в XX веке, так что Андерсен никак не мог пользоваться их материалами в качестве источника. Однако если вам захочется ощутить себя аистом и увидеть вживую максимально близкие к сказочным декорации, то вам туда. Аггерсборг, правда, несколько анахроничен: его датируют концом X века, а события «Дочери болотного царя», судя по церкви Святого Ансгария и пиршеству викингов во славу «тогдашних богов»
[57], происходили где-то в конце IX. Ну да это, наверное, и не так важно с точки зрения погружения в атмосферу: что такое сотня лет на Севере?
Говоря о викингах, нельзя не рассказать еще одну любопытную историю — о том, в кого главная героиня уродилась такой злюкой: болотный царь здесь, оказывается, совершенно ни при чем. Одним из источников, по которым Андерсен восстанавливал декорации эпохи викингов, была… исландская «Сага о Ньяле». Поначалу поверить в это трудно, но когда перечитываешь оба текста с пристрастием, несколько раз протираешь округлившиеся глаза. Например, в «Саге о Ньяле» есть момент, когда жена одного из героев, Гуннара, в голодную зиму отправляет раба на соседний хутор украсть сыра и масла. Кражу, однако, раскрывают, и Гуннару приходится расплачиваться. Скомпенсировав ущерб и помирившись с соседями, он награждает жену пощечиной, которую та обещает при случае припомнить. Когда же впоследствии на их дом нападают враги, у Гуннара в бою рвется тетива лука, и он просит жену сплести ему из своих волос новую, потому что врагов слишком много и без лука их не одолеть. Жена расценивает это как удобный случай для мести и отказывается помочь — в результате Гуннар погибает. А теперь вспомните: в «Дочери болотного царя» Хельга сначала угрожает своему приемному отцу отомстить за полученную от него когда-то пощечину, а затем сплетает из пряди собственных волос тетиву для лука. Кроме того, издеваясь над пленным священником, она обзывает его «безбородым» — это тоже есть в «Саге о Ньяле». Короче, хотите верьте, хотите нет, но прототипом андерсеновской Хельги была не кто иная, как Халльгерд Длинноногая! (Это, кстати, отличный повод поехать за атмосферой еще и в исландский Хвольсвёдлюр (Hvolsvöllur), — правда, там начинается уже совсем другая сказка.)
Илл. 2
[58]
Холмы Линнхольм
Следуя за развитием сюжета, так и тянет отправиться за главной героиней дальше, через Альпы и Средиземное море в Африку — но увы: с момента встречи Хельги с матерью на Диком болоте история резко теряет свою топографическую привязку. Это и понятно: Андерсен никогда не был в Египте и писал африканскую часть, что называется, «на материале». Следы использованных им источников теряются, так что поискать предполагаемый дворец Хельгиного дедушки теперь можно, разве что отправившись в круиз по Нилу. Зато на севере, в Дании, можно запросто увидеться с прототипами египетской принцессы и Болотного царя, то есть с Агнете и водяным, с которых все и началось. Захотите их навестить — когда будете в Копенгагене примерять «калоши счастья», по дороге в Христианову гавань задержитесь на Высоком мосту, перегнитесь через перила с восточной стороны и поглядите в воду. А еще лучше — сделайте это ночью.
Ночной колпак старого холостяка
Дания: Копенгаген
Германия: Веймар — Зеттельштедт — Эйзенах
В «Ночном колпаке» у Андерсена нагорожено почище, чем у самого Вагнера: и Тангейзер, и святая Елизавета Венгерская, и Ганзейский союз… Списать это на профессиональное воображение сказочника было бы слишком просто, и начинаешь искать концы. Концы, что неудивительно, приводят в Германию. Удивительно же другое — то, что Германии в сказках Андерсена непропорционально мало.
Из тридцати заграничных поездок Андерсена через Германию пролегали двадцать четыре. И дело тут не столько в любви Андерсена к этой стране (хотя это тоже правда: его мировая слава началась именно оттуда), сколько в причинах сугубо логистических. Выезжая из Дании по суше, Германии в любом случае не миновать, а уж направляясь в Швейцарию или Италию, ее вообще приходится проехать насквозь. Зная же талант Андерсена черпать сюжеты из окружающей среды, тем более удивляешься, насколько малая толика его немецких впечатлений отразилась в сказках. В письмах, в комментариях, в дневниках — сколько угодно. А вот в сказках — ну Нюрнберг в «Под ивой», ну Нойенкирхен в «Затонувшем монастыре» (и то непонятно, который — в одной Нижней Саксонии мест с таким названием штук шесть), ну вот Эйзенах и Веймар в «Ночном колпаке». И все. Братьев Гримм, что ли, испугался?
