Нёрребекская церковь
Когда именно она приехала к нему, из старинных записей не видно, но на подсвечниках в Нёрребекской церкви можно прочесть, что они принесены церкви в дар господином Палле Дюре и Марией Груббе, владельцами Нёрребека.
Со временем стало понятно, что управлять распределенным фамильным хозяйством лучше централизованно, и в 1685 году вся семья собралась под одной крышей в Тьеле. А поскольку Эрик Груббе выбирал не столько мужа для дочери, сколько зятя для себя (этот брак вообще был всецело его рук делом), они с Палле Дюре быстро спелись: согласно Якобсену, оба были отпетыми выжигами и стоили друг друга. У Андерсена Дюре скорее напоминает чеховского поручика Смирнова из «Медведя», но с таким-то как раз не соскучишься, а вот с чванливым занудой и скупердяем — запросто. Так в конечном итоге и произошло. Андерсен, правда, детали произошедшего особо не раскрывает, у него все просто: дескать, заскучала с ним Мария, да и с глаз долой, — зачем сказочному персонажу в голову влезать? Якобсен же, напротив, влез, и вот как развивались события по его версии.
В 1688 году в Тьеле взяли на работу нового кучера, и почти сразу же ему выпал прекрасный шанс проявить себя. Однажды ночью в приусадебных конюшнях случился серьезный пожар, и лошадей нужно было спешно эвакуировать из горящего здания. Задача не из легких: чтобы укротить обезумевшую от страха лошадь, нужно оказаться в ее глазах авторитетнее огненной стихии. Молодой кучер справляется блестяще, Мария же, разбуженная суматохой, становится свидетельницей этой сцены. А теперь представьте себе: вы в юности были жемчужиной королевского двора, да и вообще давали всем прикурить, но теперь вам уже сорок пять лет, и последний десяток из них вы провели на захолустной ютландской ферме замужем за толстым самодовольным скрягой, которому до вас есть дело только с точки зрения наследства. И тут вам является эпичная картина в черно-оранжевых тонах, на которой излучающий спокойствие двадцатидвухлетний богатырь выводит из горящей избы беснующихся коней по двое кряду. Сразу видно — гармоничный человек.
Пожар в конюшне тушат, но пламя успевает перекинуться на истосковавшуюся душу барыни, и между ней и кучером вспыхивает неукротимая страсть. Первые пару лет все идет гладко, да только куда денешься с ютландской фермы? Интрижка неминуемо вскрывается, Палле Дюре, опасаясь за свою репутацию и имущество, делает вид, что ничего не произошло, но тут, как назло, взбеленяется старый Эрик. Слово за слово, разгорается яростный семейный скандал, в результате чего Мария оказывается под замком, а Эрик Груббе пишет очередную челобитную королю, в которой покорнейше просит беспутную дочь свою, дрянь такую, за все ее непотребства, описание коих прилагается, сослать на остров Борнхольм (Bornholm) и лишить наследства — «во спасение души ее, а прочим в назидание». Король, однако, снова вступается за Марию и отказывает Эрику в столь жестких мерах, но изъявляет желание выслушать комментарии собственно оскорбленного супруга. Припертый к стенке Дюре, наконец смирившись с тем, что плакали теперь его денежки, со вздохом признает, что поведение жены и правда подобающим не назовешь и надо бы, конечно, развестись.
Супругов разводят по суду в 1691 году. Вскоре после этого Эрик, все еще пребывая в бешенстве от слишком мягкого, по его мнению, королевского вердикта, переоформляет бумаги на имущество так, чтобы Марии после его смерти перепало как можно меньше. Палле Дюре возвращается в родной Хольстебро, повторно женится, но в 1707 году умудряется повздорить в местной пивной с каким-то капитаном (в генеалогической справке его фамилия указана как «Sluccow» — русский, что ли?), напроситься на дуэль и бесславно погибнуть прямо посреди городской площади, оставив сиротами двух малолетних дочерей. Мария же сразу по завершении судебного разбирательства покидает Тьеле, — как обычно, налегке — и отправляется на юг, в Германию, в компании своего возлюбленного.
Имя ему, как вы уже, наверное, догадались, было Сёрен Сёренсен Мёллер.
Острова Фальстер и Мён: Сёрен Мёллер и воображаемый матрос
…Стоп, скажете вы, но ведь Сёрен же был матросом, об этом даже Хольберг писал! Может быть, он служил матросом до того, как нанялся кучером в Тьеле? Но почему тогда Хольберг и Андерсен говорят о нем именно как о матросе? Чтобы ответить на этот вопрос — а точнее, высказать правдоподобное предположение, не перерывая весь список источников, которыми руководствовался Якобсен, — нужно сначала добраться вместе с Сёреном и Марией до их последнего (точнее, предпоследнего) пристанища на острове Фальстер (Falster). Скоро, однако, только сказка сказывается — в действительности же у них ушло на это пятнадцать лет.
По Андерсену, Мария покинула Тьеле одна и направилась сначала «на юг, в Германию», потом «на восток, потом опять повернула на запад». Сёрен-матрос подобрал ее, обессилевшую, у цепочки прибрежных дюн и отнес на корабль. Зная о рифах, тянущихся вдоль всего западного побережья Ютландии (см. главу про «На дюнах»), приходим к мысли, что это могло быть только неподалеку от оборудованной гавани — например, в районе Эсбьерга (Esbjerg) или южнее, где-нибудь в Хольштейне (Holstein). Согласно Якобсену, именно в немецком Хольштейне
[116] Мария с Сёреном и поженились: по условиям второго развода, повторно выходить замуж в Дании Марии было запрещено, и чтобы обойти этот запрет, влюбленным пришлось отправиться в небольшое предсвадебное путешествие. По возвращении в Данию новоиспеченные супруги некоторое время мыкались по Ютландии, перебиваясь подножным кормом и скоморошествуя на ярмарках, пока в 1694 году не умер старый Эрик Груббе. Здесь Марии довелось пожать плоды отцовского злопамятства: после всех его манипуляций с бумагами ей отошла настолько маленькая доля наследства, что на нее супругам едва удалось купить хибарку на острове Мён (Mon) и худо-бедно обзавестись хозяйством.
Еще через пять лет умер король Кристиан V, и вдовствующая королева Шарлотта Амалия решила по старой памяти помочь своей бывшей невестке. В перечень земель, отошедших королеве на правах вдовьего наследства, входил соседний с Мёном остров Фальстер, и в 1706 году она распорядилась построить на одной из тамошних паромных переправ небольшую гостиницу с пабом, названную «Буррехюс» (Borrehuset). Сёрен с Марией были назначены смотрителями этой переправы, а также получили соответствующее содержание — так они и оказались на Фальстере
[117].
Кроме управления хозяйством при переправе, у Сёрена и Марии была еще одна обязанность, которая впоследствии сыграла для них роковую роль (см. ниже про инцидент со шкипером). Дело в том, что вдовствующая королева выкупила у знакомого нам Ульрика Фредерика Гюльденлёве тот самый дворец в Копенгагене, построенный из кирпичей замка Калё (см. выше), и сделала его своей резиденцией — с тех пор он и называется Шарлоттенборгом. В холодное время года дворец отапливался при помощи дровяных печей, топливо для которых заготавливалось как раз на Фальстере и доставлялось в столицу морем. Погрузка была организована на той же паромной переправе у Буррехюса, и этот процесс также контролировали знакомые нам смотрители.
