Я искала ту инновационную магию, которая проявляется, если покинуть свой замок и встроиться в более обширную систему. Благодаря этому у вас больше возможностей обмениваться идеями с другими и даже поймать за хвост удачу. Но есть ли название для такой структуры (или набора правил), обеспечивающей адаптационную гибкость? И как нам преобразовать собственную среду обитания, чтобы у нас было больше инновационного волшебства и приятных неожиданностей — в промышленном масштабе?
И что же? Я нашла ответ не в пособиях по менеджменту, а в учебниках биологии, которые когда-то читала в колледже. К сожалению, ответ не так прост. Решение настолько масштабное, что его сразу и не охватишь взглядом. Но я убеждена, что оно имеет самое непосредственное отношение ко всему, что мы делаем, поэтому нам стоит уже сейчас его учитывать — и в жизни, и в работе. По мере того как цифровая «нервная система», охватывающая всю планету, развивается и усложняется, это вызывает массовую реорганизацию — людей, капиталов, информации, вещей. Именно этот информационный поток стал главной движущей силой перемен. И нам требуются новые концепции, позволяющие предсказать его движение и понять, что будет дальше.
Одна из этих концепций связана с понятием эмерджентности: до недавних пор термин использовался главным образом при описании природных систем, которые в биологии принято именовать комплексными адаптивными системами. Такие системы могут приспосабливаться и эволюционировать, откликаясь на изменения среды. Скажем, колонии насекомых (муравьев, пчел и так далее) используют несложные правила и взаимосвязи между особями, чтобы формировать адаптивное поведение.
Эмерджентность
Под термином эмерджентность понимают ситуацию, когда отдельные клетки (или птицы, или любые элементы) массово взаимодействуют согласно набору простых правил, в результате чего появляются сложнейшие структуры и модели поведения. Миллиарды нейронов головного мозга, объединяясь, порождают сознание, способное творить чудеса. Стая из десяти тысяч скворцов, летящая со скоростью 65 км/ч, в едином порыве совершает мгновенный разворот. Кластеры крошечных микросхем компьютерных чипов дают в своей совокупности колоссальную вычислительную мощь. Все это — примеры согласованной работы простых агентов, которая становится чем-то более значительным, чем просто сумма частей.
Классический пример из жизни природы — муравьи. У муравьиных сообществ самая сложная и хитроумная социальная структура на Земле (ну, не считая людей). Хотя муравьиная царица не отдает прямых распоряжений, а каждый отдельный муравей отнюдь не великий мыслитель, эти существа как-то умудряются возводить огромные сооружения, избавляться от мусора, хоронить своих умерших собратьев и проводить скоординированные боевые действия, сражаясь с врагами. Как им все это удается? Дело в том, что каждый отдельный муравей «запрограммирован» реагировать на изменения в окружающей его среде выделением тех или иных простых сигнальных веществ — их у него несколько. А другие муравьи способны улавливать эти сигналы и, в свою очередь, откликаться на них.
И в рыночной среде, и в муравейнике такие организационные схемы — пример явления, которое экономист Томас Шеллинг назвал «макроповедение на основе микромотивов». Но вот что главное: чем более важную роль цифровые системы играют в человеческой деятельности, тем заметнее в этой деятельности свойства адаптивных эмерджентных систем. Мы коллективно и спонтанно реорганизуемся вокруг потока нашей цифровой информации.
Из совокупных микромотивов людей, связанных друг с другом, вырастают новые макроструктуры. Понятие эмерджентности помогло мне разобраться, почему так мощно и стремительно пошли в рост высокотехнологичные титаны Кремниевой долины — такие как Google и Facebook. И я стала лучше понимать, почему крепнет власть сетей и сообществ.
Под влиянием микромотивов десятков тысяч активных предпринимателей и венчурных инвесторов небольшой регион на севере Калифорнии превратился в инновационный узел, перевернувший мир. Google и вовсе был задуман как эмерджентная система (и сегодня есть множество других примеров аналогичных компаний и организаций). Google намеренно выпускает свои продукты на рынок незаконченными — а затем безбрежное сообщество пользователей с помощью безостановочно действующих систем обратной связи помогало этим продуктам эволюционировать и развиваться, а самой компании — быстро учиться и адаптироваться. Проекты с открытым исходным кодом, где нет главных, нет начальства, позволили — благодаря совместным усилиям множества людей — создать «Википедию», самый большой резервуар знаний в мире.
Внезапно я стала замечать, что эмерджентность — буквально повсюду. Современные технологии и потоки цифровых данных позволяли осуществлять сложнейшие взаимодействия вокруг общих целей и задач. Умение вылавливать идеи из потока информации сделалось ключевым. Необузданная человеческая энергия, избавленная от вертикального «начальственного контроля», стала движущей силой самых разных видов деятельности: теперь возможны и скачки мысли, и инновационные прорывы, которые прежде были уделом лишь обильно финансируемых корпоративных и государственных лабораторий.
Для меня концепция эмерджентности стала способом осмыслить динамику перемен, присущую современному цифровому миру.
Как GE могла бы воспользоваться этим новым знанием, этими разнообразными умениями и навыками? Как мы могли бы ощутить на себе силу эмерджентности? Я подумала: «Бен Кауфман и его муравьиная армия изобретателей — это прямо-таки олицетворение эмерджентности. Это как раз то, что нужно GE».
Эмерджентные перемены кажутся невозможными, пока они не произошли. А тогда уже кажется, что они всегда были неизбежны
Я познакомилась с Беном через Аарона Дигнана, которого привлекла к участию в работе одной из наших совместных комиссий: она действовала на базе Национального музея дизайна Купер-Хьюитт (я состояла в его правлении). Во время одного из заседаний мы никак не могли разобрать через внешний динамик телефона, что там говорят наши далекие собеседники. Я повернулась к Аарону и заметила:
— Нам нужна какая-то подставка под динамик, чтобы подавить вибрацию.
Аарон ответил:
— У меня есть один приятель, он как раз основал краудсорсинговую изобретательскую компанию. Попрошу его сделать прототип.
Через несколько недель Аарон принес на следующее наше заседание телефонную подушку, сделанную компанией Бена Кауфмана. И оказалось, что она отлично работает. Я еще в глаза не видела Бена, но была уже совершенно им очарована. И я сказала себе: «Вот парень, который изобретает, разрабатывает и производит продукцию, причем быстро и никого не опасаясь…» Мне надо было обязательно с ним познакомиться.
И вот Линда Бофф и наша маркетинговая команда привлекли компанию Бена Quirky к одному конкурсу — требовалось усовершенствовать вещи, добавив в них ПО. Quirky предложила изобретение под названием Milkmaid («Доярка») — подключенный к интернету молочник, который сообщает вам, когда прокисло или кончилось молоко. Это была очень забавная штука, которая приковала к себе всеобщее внимание (интернет-издание TechCrunch назвало ее «обалденной»). Стало быть, этот парень понял, как при помощи краудсорсинга можно быстрее придумывать и внедрять инновации! Я была убеждена: он многому мог бы научить GE.
