— Но до Центра ведь…
— …ехать два с половиной часа, — продолжила Бет. — Я взяла все свои сбережения — целых двести пятьдесят долларов — и села на автобус. Никому ничего не сказала. Просто не могла. — Бет глубоко и судорожно вздохнула.
— И где ты собиралась взять остальные деньги?
— Не знаю. — Бет покачала головой. — Решила, что украду, если придется. У отца. Или на работе, в кассе.
— Я запуталась, — прервала ее Менди. — Если ты обратилась в Центр…
— Они попросили удостоверение личности — так сразу бы стало ясно, что я несовершеннолетняя. Я расплакалась. Дама из регистратуры разъяснила, что, если я не могу признаться родителям, то можно получить разрешение в суде, а потом вернуться к ним. Мне дали заполнить бланк.
— Но ты заполнять не стала, — нахмурилась адвокат, — поэтому и оказалась здесь.
— Я пыталась, — возразила Бет. — Но накануне суда мне оттуда позвонили и сообщили, что слушание по моему делу откладывается. Сказали, что у судьи возникли личные обстоятельства и он уехал с женой в Белиз.
— Что за ерунда! — воскликнула Дювилль. — Всегда есть дежурный судья, чтобы выдать предупредительный ордер — в случаях домашнего насилия или при другой угрозе жизни…
— Но ведь моей жизни ничего не угрожало, — возразила Бет. — По крайней мере, в суде так не считали. Дама, которая мне звонила из суда, сообщила, что мое дело будет слушаться не раньше чем через две недели. Но я не могла так долго ждать!
— Потому что в Центре прерывают беременность только до шестнадцатой недели, — машинально проговорила адвокат.
Бет кивнула.
— Я должна была что-то предпринять. В Интернете мне попалось сообщение от девочки, которая приняла лекарство от язвы, купленное в соседнем магазинчике, и у нее случился выкидыш. Мне негде было купить эти таблетки, поэтому я написала онлайн вопрос…
Она вспомнила, как набрала: «Как избавиться от беременности, чтобы не узнали родители?»
Ответы просто ужасали.
Прыгни с лестницы.
Ручкой от щетки.
Старый добрый крюк.
Ты, больная сука! Лучше себя убей, а не ребенка!
Но был среди комментариев, в которых ее называли грешницей, не умеющей держать свои ноги вместе, совет одной девочки: купить нужные таблетки онлайн.
— Они пришли из Китая с инструкцией, — продолжала Бет. — По почте, всего за пять дней.
Она думала, что это будет легко. Как будто принимаешь таблетку имодиума во время менструации — и боль уходит, словно по волшебству. Она делала все по инструкции: сунула таблетку себе за щеку, как бурундук, засела в туалете и стала ждать. Упаковку выбросила в мусор. Когда начались схватки, она так обрадовалась, что разрыдалась. Но вскоре боль стала настолько сильной, что ей пришлось включить воду, чтобы заглушить свои стоны. Она сползла с унитаза и присела на корточки, чтобы боль ушла, и тогда все и произошло.
— Я завернула это, — всхлипнула Бет, — и выкинула в мусорное ведро. Я не знала, как еще поступить. — Она снова шумно втянула сопли распухшим носом.
Ей было крайне необходимо, чтобы кто-то успокоил ее, сказал, что она не какое-то исчадие ада, совершившее нечто чудовищное. Вытерев слезы одеялом, Бет смотрела на своего государственного защитника с мольбой об отпущении греха, внутренне трепеща в страхе, что никогда этого отпущения не получит.
— Мисс Дювилль, это же был еще не ребенок? — услышала она свой шепот.
Либо Лиль Годдард исчезла с лица земли, либо ее вообще не существовало. Несмотря на описания пастора и рассказы Годдарда о своей дочери, никто не мог ничего сообщить об этой девочке.
Хью делал несколько дел одновременно: пытаясь завоевать доверие Джорджа по телефону, он периодически просматривал записи и отчеты, которые ему подносили детективы. Лиль Годдард дома не оказалось. Она никогда не покупала билеты, на ее имя не зарегистрирован ни один автомобиль. Единственное совпадение, которое выдал «Гугл», было десятилетней давности, когда она исполняла роль ангела в пышной рождественской процессии, ее фото опубликовали в местной газете. Нет ничего удивительного в том, что несовершеннолетних очень сложно отследить, но Лиль даже не числилась в списках ни одной государственной школы в Миссисипи. Хотя, конечно, многие дети евангелистов обучаются дома… Единственное, что Хью точно знал о Лиль, — что когда-то она сделала аборт в этой клинике. Только вот реестры клиники недоступны онлайн, а значит, это могло случиться как вчера, так и месяц назад.
Черт! Откуда мы можем знать, что Джордж Годдард не убил Лиль в приступе ярости? И не закопал ее тело на заднем дворе?
Но если все-таки девочка жива и ее разыщут, она могла бы уговорить Джорджа положить этому конец.
— Я мог бы передать твоей дочери сообщение, — осторожно закинул наживку Хью. — Я мог бы стать между вами посредником. Уверен, ты хочешь объяснить ей, что происходит.
— Не могу, — ответил Джордж, и голос его подвел.
«Потому что она не станет слушать? Или потому что мертва?» — размышлял Хью.
— Парень, я тебя понимаю. Мы с дочерью не можем договориться даже о том, что небо иногда бывает голубым, — доверительным тоном он «похлопал по плечу» Джорджа.
Хью неожиданно вспомнил, как он лежал на спине в поле, а девятилетняя Рен, устроившись головой у него на животе, указывала на облака в небе. «Вот это похоже на презерватив», — заявила она. Он чуть не подпрыгнул от неожиданности. «Откуда ты знаешь, что такое презерватив?» «Папочка, я уже не маленькая», — закатила глаза дочь.
— Думаю, я мог бы помочь, — предложил Хью. — Возможно, мне удалось бы привести ее сюда для разговора с тобой лично… если только ты готов отдать мне что-то взамен.
— Например?
— Я хочу, чтобы все заложники были в безопасности, Джордж. И дело сейчас не во мне. А в тебе самом. И твоей дочери. Из-за нее ты сегодня здесь. Совершенно очевидно, что для тебя это много значит.
— Ты когда-нибудь мечтал отмотать время назад? — негромко спросил Джордж. — Еще вчера она просила меня заплести ей косички. А сегодня… сегодня…
— Что сегодня?
— Она выросла, — прошептал Джордж.
Хью закрыл глаза. Иногда, проходя мимо спальни Рен, он слышал, как она общается по FaceTime с кем-то из друзей и смеется. И ее голос так напоминал голос Анабель — голос взрослой женщины, а не девочки.
— Да, — вздохнул Хью. — Понимаю.
Рен слышала голос своего отца. По какой-то причине стрелок включил громкую связь.
«Мы с дочерью не можем договориться даже о том, что небо иногда бывает голубым».
Неужели он действительно так думает? Или это лишь реплика роли, которую он исполняет в переговорах? Рен как-то выдала ему, что он просто дешевый лицедей, который готов выдумать что угодно, лишь бы подстроиться под собеседника. «Ну и ладно, — ответил отец. — Но лучше всего лицедейство удается, когда в нем есть зерно правды».
