«Ванита Джин, — позвонила ей мать, — только не говори мне, что ты открыла клинику, где делают аборты». — «Тогда ты, мама, меня об этом не спрашивай», — сказала на это Ванита.
— И много у меня сегодня работы? — поинтересовался у нее Луи.
— А я что, похожа на хрустальный шар для предсказаний?
— Вы похожи на человека, который составляет расписание приема.
— Ладно, — хмыкнула она. — Надеюсь, у вас сегодня был очень плотный завтрак, потому что второго завтрака может и не быть.
Луи улыбнулся. Работы будет много. Да ее всегда было много. С первой пациенткой он, по сути, уже начал. Женщине на четвертом месяце беременности потребовалось ввести препарат, чтобы расслабить мышцы шейки матки. На сегодняшнее утро она будет первой и последней пациенткой, но в приемной уже собирались женщины, которые пришли на собеседование с психологом, а завтра придут на процедуру. Одни добирались из Натчеза и Тупело, другие жили буквально за углом. Встречались жительницы Аллигейтора и Сатартии, Старквилла и Уиггинса. Штат Миссисипи занимает 125 000 квадратных километров, а аборт можно сделать только в одной этой клинике. Чтобы сюда попасть, некоторым нужно ехать пять часов, да еще ждать сутки между собеседованием и самой процедурой. Это означало дополнительные расходы на транспорт, а многие отчаявшиеся женщины не могли себе позволить такой роскоши. В памяти телефона Ваниты хранились фамилии благотворителей и названия организаций, к которым можно было обратиться, если приходила женщина, не имеющая денег ни на еду, ни на автобусный билет домой, а уж тем более на процедуру. Попадались и такие, кого приходилось направлять в другие штаты, потому что в Центре делали аборты только до шестнадцати недель.
Опустошая один из «благодатных кулечков», которыми пикетчики одаривали пациенток, а те зачастую оставляли их в регистратуре, Ванита похвасталась:
— У меня добыча — три кулька. Только я вот стала немного полнеть. — Она подняла глаза на врача. — Ввели ей сайкотек?
— Именно, — отозвался Луи.
Ванита вытащила из одного кулька самодельную карточку.
— «Оставьте программу планирования семьи без денег!» — прочитала она. — Как вы думаете, они знают, что мы не имеем отношения к программе планирования семьи?
Это было все равно что назвать печатный станок ксероксом. К тому же закон уже запретил использование федеральных средств для производства абортов. Дотации выделяются гинекологическим клиникам, абортарии же существуют на самофинансировании. Если уж на то пошло, то среди всех медицинских учреждений, связанных с помощью при беременности и родах, только абортарии и функционируют без убытков. Если программа планирования семьи останется без средств, аборты от этого не прекратятся. Напротив, станут единственным видом медицинского обслуживания, которым смогут заниматься учреждения, связанные с программой планирования семьи.
Луи иногда казалось, что эта клиника и ей подобные существуют только благодаря противникам абортов. Если их вдруг не станет, то не исчезнет ли и он сам, как струйка дыма? Можно ли отстаивать что-то, если тебе никто не противостоит?
— Леди, кто в лабораторию? — поинтересовалась у пришедших Ванита, выбрасывая в мусорное ведро содержимое еще одного кулечка.
Поднялось несколько рук. Ванита нажала кнопку телефона и вызвала Гарриет, чтобы та приняла новую волну желающих сделать анализ крови. Все шло как по маслу. Ванита чем-то напоминала дирижера, который превращает какофонию отдельных инструментов в прекрасную музыку оркестра.
— Э-э, Ванита, — обратился к ней Луи, — вы когда-нибудь думали о том, чтобы взять отпуск?
Она даже не взглянула на него.
— Я пойду в отпуск тогда же, когда и вы, доктор Уорд. — Зазвонил телефон, и она взяла трубку, сразу забыв о враче. — Да, милочка, — приветствовала Ванита звонившую, — вы попали как раз по адресу.
Ожидая, когда подействует сайкотек, Джой сидела на стуле возле лаборатории и слушала через наушники музыку из мультфильмов Диснея. Потребуется несколько часов, прежде чем шейка матки расслабится достаточно, чтобы врач смог работать. Другие женщины приходят и уходят, а ей придется посидеть и подождать.
Она заерзала на стуле, чтобы вынуть из кармана помятый снимок сонограммы. Вчера она сидела в очереди из десятка других женщин, пришедших на собеседование и сдачу анализов. Они все слышали, как Ванита перечисляет анкеты и формуляры, заполнить которые необходимо по законам штата. Доктор Уорд провел с ними беседу о том, как происходит процедура.
Джой попросили также сдать мочу на анализ и пройти УЗИ. Его проводила женщина, которую звали Грасиелой. Ее роскошные волосы опускались до уровня бедер, голос звучал ровно, но привычные фразы она произносила механически, как автомат:
— Мы обя-за-ны предло-жить вам… если захо-тите… послу-шать серд-це-бие-ни-е плода… и по-смо-треть соно-грамму.
Джой сама удивилась, когда ответила на это утвердительно. Потом стала всхлипывать. Она плакала над своей неудачливостью, над одиночеством. И еще потому, что из-за мужчины попала в такой переплет (как и ее мать), хотя принимала все мыслимые меры предосторожности.
Грасиела дала ей салфетку — вытереть слезы — и ласково пожала обе руки.
— Вы уверены, что хотите пойти на это? — спросила она, оторвав взгляд от ленты сонограммы. Спрашивала она, понятно, не об УЗИ, однако вернула преобразователь аппарата в гнездо.
— Уверена, — ответила ей Джой. Хотя она и сама не знала, насколько это правда. Одно дело пописать на полоску бумаги, другое — увидеть на сонограмме сам плод. — Я хочу увидеть его, — тем не менее подтвердила она.
Грасиела выдавила на ее слегка выступающий живот порцию геля и прошлась преобразователем по коже. На маленьком экране показалось что-то совсем непонятное, похожее на серебристую рыбку. Оно преобразовалось в круг, потом в некую загогулину и наконец приняло форму зародыша.
— Можно… — начала Джой и остановилась. У нее пересохло в горле. — Можно мне получить этот снимок?
— Конечно же, — ответила Грасиела. Она нажала кнопку, и из аппарата показался маленький снимочек. В профиль, черно-белый.
— Наверное, вы считаете меня ненормальной, — пробормотала Джой, взяв этот снимок.
— Вы удивитесь, — покачала головой Грасиела, — если узнаете, как много женщин просят дать им снимок.
Что с этим снимком делать, Джой не знала. Она лишь понимала, что не сможет уйти без него. Ей не хотелось мять снимок, укладывая в маленький бумажник, но вчера на ней были джинсы без карманов. Так что она положила снимок в лифчик, на сердце, думая, что, когда придет домой, просто порвет его и выбросит.
Сегодня он все еще был при ней.
Бет казалось, что она поднимается вверх со дна глубокого бассейна, и каждый раз, когда она пыталась увидеть текучий желток солнца, оно, казалось, отдалялось все дальше и дальше. Как вдруг она очутилась на поверхности, среди звуков и суеты. Голова кружилась, во рту пересохло, когда она открыла глаза. Где, черт побери, она находится?
