Побывав в городке, Шон с Даффом поговорили с людьми, которые охотились к северу от горного хребта, за рекой Лимпопо. Это были крупные, немногословные буры, с коричневыми лицами, бородами в пятнах от табачной жвачки, в глазах которых светилось невозмутимое спокойствие буша. В их учтивой и неторопливой манере общения Шон чувствовал горячую любовь к животным, на которых они охотятся, и к земле, по которой они так свободно ходят, – так любит свою землю настоящий хозяин. Это была иная порода буров, они были не похожи на африканеров Наталя и на тех, с кем Шон знался в Витватерсранде, и он сразу проникся к ним глубоким уважением, которое с годами становилось все сильнее и не поколебалось, даже когда ему пришлось воевать с ними.
Они сообщили, что прямо через горы дороги нет, но с фургонами горы можно обойти. На западе есть проход, который граничит с пустыней Калахари, но местность там неблагоприятная, колеса повозок тонут в зыбкой песчаной почве, а переходы между источниками воды чем дальше, тем длиннее. Зато на востоке местность хорошая, с густыми лесами, там есть вода и много дичи; она расположена в низменной части страны, а чем ближе к побережью, тем жарче – настоящая саванна, где нередко можно встретить слонов.
Шон с Даффом двинулись на восток и, не упуская из виду гор по левую руку, вступили в земли безлюдные и дикие.
2
Уже в первую неделю похода они наткнулись на следы присутствия слонов: сломанные и очищенные от коры деревья. Слоны здесь проходили несколько месяцев назад (деревья давно высохли), но Шона следы пребывания в этих местах гигантских животных так взбудоражили, что вечером, на привале, он целый час чистил и смазывал винтовки. Лес становился все гуще, и теперь фургонам приходилось то и дело менять курс, виляя между стволами деревьев.
Попадались в лесу и большие прогалины – открытые болотистые и заросшие травой низины, где, словно домашние животные, паслись стада буйволов, над которыми порхали беленькие птички, склевывающие с их тел насекомых. Местность изобиловала весело журчащими ручейками, чистыми, очень похожими на полные форели шотландские ручьи, вот только вода в них была совсем теплая, как человеческая кровь, а берега густо заросли кустарником. По берегам этих речек, в лесу и на открытых местах было полно дичи. Тут бродили стада антилоп импала: стоило к ним приблизиться, как они убегали быстрыми прыжками, закинув на спину красиво изогнутые рога. Встречались лесные винторогие антилопы куду с большими ушами и спокойными, матовыми глазами; черные лошадиные антилопы с белыми брюшками и заостренными на концах рогами, изогнутыми, как абордажные сабли; зебры, перебегающие рысцой с чувством собственного достоинства, словно жирные пони. Тут же резвились их товарищи – антилопы гну, водяные козы, антилопы ньялы, чалые антилопы. И наконец – бродили слоны.
Шон и Мбежане ушли вперед, опередив фургоны на милю, и отыскали их первые следы. Они были совсем свежие – настолько, что из ствола дерева махоба-хоба, где бивнем была подцеплена и содрана кора, все еще сочился сок. Ствол под корой был гладким и белым.
– Три самца, – сказал Мбежане. – Один очень крупный.
– Жди меня здесь, – сказал Шон.
Он развернул лошадь и галопом поскакал обратно к колонне. Дафф разлегся на скамейке возницы первого фургона; прикрыв лицо шляпой и заложив руки за голову, он тихо покачивался в такт движению.
– Слоны! – гаркнул Шон. – Меньше часа впереди. Седлай лошадь, черт бы тебя побрал!
Дафф собрался за пять минут. Мбежане ждал их. Он уже успел изучить след на небольшом отрезке впереди и определил направление движения животных, а теперь двинулся по этому следу. Медленно, бок о бок они последовали за ним.
– А ты, дружок, когда-нибудь охотился на слонов? – спросил Дафф.
– Нет, – ответил Шон.
– Черт побери! – выругался явно встревоженный Дафф. – Я-то думал, ты специалист. Нет уж, лучше я вернусь и посплю еще немножко. Позовете, когда научитесь.
– Не волнуйся, – нервно засмеялся Шон, – я знаю, как это делается, про слонов мне с детства рассказывали всякие байки.
– А-а-а… ну тогда моя душенька спокойна, – саркастически пробормотал Дафф.
Мбежане оглянулся на них через плечо, не пытаясь скрыть раздражения:
– Нкози, сейчас много болтать не очень мудро, скоро мы их догоним.
Дальше ехали молча: мимо желтой кучи навоза высотой по колено, похожей на волокна кокосовой пальмы, которыми набивают матрасы, следуя по овальным отметинам от гигантских ног в пыли, по следам волочащихся веток.
Это была добрая охота – самая первая. Лица овевал легкий ветерок, свежие следы были видны совершенно отчетливо. Расстояние между ними и жертвами сокращалось, и с каждой минутой крепла уверенность, что добыча от них не уйдет. Шон напряженно застыл в седле; винтовка лежала у него на коленях, глаза беспокойно бегали над опушкой кустарника впереди. Вдруг Мбежане замер на месте, потом вернулся и подошел к стремени Шона:
– Здесь они останавливались в первый раз. Солнце припекает, они скоро лягут отдыхать, но это место им не понравилось, и они двинулись дальше. Скоро мы их догоним.
– Что-то заросли здесь больно густые, – проворчал Шон, внимательно оглядывая беспорядочно перепутанные ветви кустарника, через который вел след. – Оставим лошадей здесь, Хлуби присмотрит, а нам лучше пешком.
– Послушай, дружок, – запротестовал Дафф, – лично мне больше нравится верхом.
– Слезай! – приказал Шон и кивнул Мбежане, чтобы тот вел их вперед.
Они снова двинулись в погоню. Шон взмок от жары, капли пота стекали на брови и, скапливаясь, тяжело падали на щеки. Он едва успевал смахивать их. От волнения комок подкатывал к пересохшему горлу.
Дафф неторопливо, даже как бы лениво шагал рядом с Шоном, на губах его играла привычная, едва заметная полуулыбочка, но и у него дыхание участилось.
Движением руки Мбежане заставил их остановиться. Медленно текли минуты, потом зулус снова подал Шону рукой красноречивый, понятный обоим знак.
«Никого, – говорила его рука. – За мной».
Они продолжили движение. В уголках глаз Шона уже роились какие-то мушки, они пили влагу в глазах, и ему приходилось то и дело моргать, чтобы отогнать их. Жужжали эти твари так громко, что Шону казалось: эти звуки могут спугнуть их добычу. Все чувства в нем напряглись до предела: слух и зрение обострились, даже нюх стал настолько тонкий, что он ощущал запах пыли, аромат лесного цветка и запах Мбежане, едва заметно окрашенный мускусом.
Вдруг Мбежане застыл на месте и снова подал рукой недвусмысленный знак.
«Они здесь», – сообщила им рука зулуса.
Шон с Даффом пригнулись за его спиной, шаря глазами, но впереди видели только коричневый кустарник и серые тени. Нервы у них напряглись, дыхание стало хриплым. Дафф больше не улыбался. Мбежане медленно поднял руку и указал на стену растительности прямо перед ними. Секунды одна за другой скользили по нитке времени, а они все шарили по кустам глазами.
