Он замолчал и лег на спину.
– И она дала? – почти шепотом спросил Гаррик.
– Сама попросила, – ответил Шон. – И там было скользко… тепло и скользко.
Потом уже, совсем поздно, когда лампа давно уже не горела и они лежали по кроватям, Шон услышал в темноте тихие ритмичные звуки. Сначала он прислушивался, но потом сомнения исчезли.
– Гаррик! – крикнул он во весь голос, уличив брата за этим постыдным занятием.
– Нет… нет, я ничего такого не делал.
– Помнишь, что папа говорил? У тебя выпадут зубы, и ты сойдешь с ума.
– Нет-нет, я не делал этого, – повторял Гаррик, давясь от слез и простудного кашля.
– Я все слышал, – сказал Шон.
– Да это у меня просто нога зачесалась. Честно-честно, это у меня нога…
А в самом конце эта река последним водопадом устремляется вниз и выносит их в океан мужской зрелости.
Мистер Кларк так и не смог сломать Шона. Он раздражался, злился на него, но в открытое столкновение не вступал и понимал, что медленно сдает позиции и начинает бояться этого юноши. Учитель больше не заставлял Шона вставать, ведь Шон уже не уступал ему в росте. Борьба продолжалась два года, оба досконально изучили все слабости друг друга и умели обернуть их в свою пользу.
Мистер Кларк терпеть не мог, когда шмыгают носом, – возможно, он подсознательно воспринимал это как насмешку над его собственным уродливым носом. А Шон искусно владел этим инструментом и обладал неплохим репертуаром: от едва слышного – так искушенный любитель бренди втягивает носом воздух над бокалом – до громкого харканья в самых глубинах горла.
– Извините, сэр, – обычно говорил он при этом. – Ничего не могу поделать. Простудился.
Но довольно скоро мистер Кларк понял, как можно сравнять счет: а именно через Гаррика. Шон испытывал почти невыносимую боль, когда видел, что Гаррика даже чуть-чуть обижают.
Эта неделя для мистера Кларка выпала поистине черная. Очень беспокоила печень, ослабленная постоянными приступами малярии. Уже три дня подряд мучила мигрень, да еще неприятности с городским советом насчет условий контракта, который уже пора было продлевать. Шон же еще накануне был в прекрасной форме, шмыгал виртуозно, и мистер Кларк получил свое по полной программе.
Он вошел в класс и занял свое место на возвышении. Глаза его медленно блуждали по классу от ученика к ученику, пока не остановились на Шоне.
«Пусть только начнет, – думал мистер Кларк. – Пусть только начнет, и я его уничтожу».
За последние два года многие ученики успели поменять свои места в классе. Шона и Гаррика разделили, Гаррик теперь сидел на передней парте, в пределах легкой досягаемости со стороны мистера Кларка. Шон же маячил где-то в последних рядах.
– Итак, откроем хрестоматию по английской литературе… первый класс – страница пять, второй класс…
Гаррик шумно хлюпнул носом: у него снова был приступ аллергии.
Мистер Кларк громко захлопнул книгу.
– Черт тебя подери, – тихо проговорил он. И повторил уже громко: – Черт тебя подери!
Его просто трясло от злобы, побелевшие ноздри бешено раздувались.
Он сошел с помоста и приблизился к Гаррику.
– Черт тебя побери, одноногий болван! – взвизгнул он и открытой ладонью отвесил ему звонкую пощечину.
Гаррик, обеими руками закрыв щеку, изумленно смотрел на учителя.
– Грязная свинья, – мистер Кларк навис над учеником, – теперь и ты начинаешь!
Всей пятерней он схватил Гаррика за волосы и стукнул его лбом о крышку парты:
– Я тебя проучу! Видит бог, я тебя проучу!
Бумс.
– Я тебя проучу!
Бумс.
– Я тебя проучу!
Бумс.
Этого времени Шону хватило, чтобы оказаться рядом. Он схватил мистера Кларка за руку и оттолкнул:
– Оставьте его в покое! Он не сделал ничего плохого!
Ненавистное лицо Шона маячило прямо перед ним – лицо человека, который изводил его целых два года. Будучи вне себя, мистер Кларк не удержался от соблазна. Он крепко сжал пальцы в кулак и нанес удар.
Шон пошатнулся, сделал шаг назад и, споткнувшись обо что-то, повалился на парту; от острой боли глаза наполнились влагой. Но так продолжалось не более секунды; глядя прямо в лицо мистера Кларка, Шон вдруг зарычал, как зверь.
Этот звук отрезвил мистера Кларка, он попятился, но не успел сделать и двух шагов, как Шон бросился на него. При каждом ударе звучно рыча, он молотил учителя то с левой, то с правой поочередно, пока мистер Кларк не врезался в классную доску. Учитель попытался вырваться и убежать, но Шон схватил его за воротник рубашки, притащил обратно – при этом наполовину оторвал воротник – и еще раз изо всех сил ударил. Мистер Кларк сполз по стенке на пол и сел. Над ним, тяжело дыша, стоял Шон.
– Убирайся, – прохрипел мистер Кларк.
Зубы его порозовели от крови, на разбитых губах тоже проступила кровь. Возле уха весело торчал оторванный воротник.
В классе стояло гробовое молчание, слышалось только дыхание Шона.
– Убирайся, – повторил мистер Кларк, и гнев Шона вдруг куда-то испарился, осталась только дрожь во всем теле.
Он молча направился к двери.
– И ты тоже. – Мистер Кларк ткнул пальцем в сторону Гаррика. – Убирайтесь оба и больше не возвращайтесь!
– Пошли, Гаррик, – сказал Шон.
Гаррик встал и захромал к Шону. Вместе они вышли на школьный двор.
– И что мы будем теперь делать?
На лбу Гаррика красовалась большая красная шишка.
– Думаю, лучше всего отправиться домой.
– А вещи? – спросил Гаррик.
– Сейчас все равно все не унесем… потом пошлем за ними кого-нибудь. Пошли.
Они протопали через весь город и вышли на дорогу, ведущую к ферме. Почти до самого моста через Бабун-Стрём они проделали путь в молчании.
– Как думаешь, что скажет папа? – спросил Гаррик.
Он всего лишь облек в слова проблему, которая занимала обоих с той самой минуты, когда они вышли из школы.
– Пусть говорит что хочет, но мы все правильно сделали, – усмехнулся Шон. – Видел, как я его? Бац, бац! Прямо в челюсть!
– Зря ты это, Шон. Папа узнает – убьет нас. А я ведь ни в чем не виноват.
– А кто носом шмыгал? – напомнил ему Шон.
Они дошли до середины моста, остановились и, облокотившись о перила, стали смотреть на воду.
– Как нога? – спросил Шон.
– Болит… Думаю, надо немного отдохнуть.
– Ладно, раз такое дело.
