– И разведчики, конечно, пойдут первыми. Тебе-то хорошо… Твой рабби вон как сузил для тебя район действий… А как же мы?
– Но он обозначен на карте! – возразил подполковник Гаррик Кортни.
Он наклонил голову, и Тим смог полюбоваться розовой кожей, видневшейся между аккуратно расчесанными рыжими прядями.
– Чего только я на картах не видел, сэр, и драконов, и морских чудовищ, – отозвался Тим.
Бледно-голубые глаза Гарри окинули его холодным взглядом.
– Хватит паясничать, Кёртис, вам не за это платят.
– Прошу прощения, сэр.
Гарри сразу насупился. Обращение «сэр» у Кёртиса прозвучало как издевка.
– Кого посылали в разведку?
– В разведку я ходил сам, сэр.
– В темноте могли не заметить.
– Если бы там был брод, то к нему вела бы дорога или хотя бы тропинка. И я бы обязательно это увидел, сэр.
– В темноте легко ошибиться, – стоял на своем Гарри. – Вы могли не увидеть что-нибудь такое, что днем отлично видно.
– Понимаете, сэр…
– Ладно. – Гарри быстро перешел к другому: – Теперь мосты. Вы говорите, они все еще целы.
– Цел только один мост, не железнодорожный, но…
– Но что?
– Люди, которых я послал туда, докладывают, что холмы на другом берегу кишат противником. Очень похоже, что на оставленном мосту нам готовят ловушку.
– Кёртис…
Гарри аккуратно положил ножик для резки бумаги на карту. «Нос великоват, глазки поставлены узко, – подумал Тим, – и когда он вот так поджимает губы, становится похож на птицу… на воробья, да-да, на маленького серого воробья».
– Кёртис, – тихо повторил Гарри, – сдается мне, особого энтузиазма наше дело в вас не возбуждает. Я посылаю вас с важным заданием, а вы возвращаетесь с длинным списком всяческих отговорок. Мне кажется, вы не очень понимаете всей серьезности стоящих перед нами задач.
«Чик-чирик – воробьишка». Тим едва заметно улыбнулся, и Гарри вспыхнул:
– Ну, например, кого хоть вы послали разведать эти мосты – надеюсь, люди надежные?
– Так точно, сэр.
– Назовите – кто?
– Фридман.
– О-о-о! Этот еврейский адвокатишка. Умно, нечего сказать, Кёртис, хвалю, умнее не придумать.
Гарри засопел и снова схватил свой ножик.
«Боже мой! – изумился Тим про себя. – Да этот воробьишка у нас еще и ярый антисемит. Все добродетели как на подбор».
– Кого еще?
– Новобранца, сэр.
– Новобранца? Новобранца! – Гарри бросил нож и с возмущенным упреком воздел руки, как бы говоря: «Нет, это немыслимо!»
– Дело в том, что перед войной мне пришлось у него работать. Я хорошо его знаю, сэр. Отличный человек. Я доверяю ему больше, чем остальным, хоть кого назовите. И вообще, я собирался просить вас одобрить присвоение ему звания сержанта.
– И как же зовут сие совершенство?
– Как ни странно, так же, как и вас, сэр. Хотя он говорит, что между вами нет ничего общего. Его фамилия Кортни. Шон Кортни.
Медленно, очень медленно выражение лица Гарри изменилось. Оно стало каким-то вялым, безжизненным. Само лицо страшно побледнело, став почти прозрачным, как у трупа. Глаза потускнели, жизнь покинула их – они смотрели куда-то внутрь, в какие-то потаенные области далекого прошлого. Темные области. Они видели там маленького мальчика, взбирающегося вверх по склону холма.
Он карабкался сквозь густые заросли кустарника, молодые ноги несли его легко. Он пробирался в густой тени, пахнущей прелыми листьями, где тихо жужжали насекомые. Стояло жаркое натальское лето, и он весь покрылся потом. Напрягая зрение, он всматривался сквозь густую листву, стараясь разглядеть впереди бушбока, пеструю лесную антилопу, на которую они охотились. Возбужденная собака туго натянула поводок, и с таким же возбуждением билось в груди его сердце.
Вот собака тявкнула, и тут же послышался шорох: впереди он увидел движение большого тела, раздался стук копыт по камню, и вот животное стремительно бросилось прочь.
Оглушительный звук выстрела, раненая антилопа замычала, замолотила ногами по траве, и раздался громкий голос Шона.
– Я попал в него! Я попал! – кричал он не переставая. – С первого выстрела попал! Гарри! Гарри! Я попал в него! Я попал!
Собака тащит его из тени на солнечный свет. Шон совсем обезумел от радости, он бежит к нему вниз по склону, и в руках у него ружье. Шон падает, ружье вырывается из его рук, гремит еще один выстрел. Гарри чувствует резкий удар, выбивающий из-под него ногу.
Гарри сидит в траве и смотрит на ногу. Из мякоти мышц торчат маленькие белые осколки кости, и темная густая, как сметана, кровь сильными толчками стекает на землю.
– Я не хотел… О господи, Гарри, я не хотел! Я поскользнулся! Честное слово, я поскользнулся…
Гарри задрожал; сильная, почти настоящая судорога сотрясла его тело, и нога под столом дернулась в ответ.
– Что с вами, сэр? Вам нехорошо? – послышался озабоченный голос Тима.
– Нет-нет, все в порядке, все хорошо, спасибо, Кёртис.
Гарри пригладил волосы на висках, где виднелись глубокие залысины; линия волос на голове казалась встрепанной и неровной.
– Продолжайте, прошу вас.
– Как я уже говорил, похоже, там ловушка. Они оставили эти мосты для того, чтобы…
– Ваша обязанность – собирать сведения, Кёртис. А оценивать их – это обязанность Генерального штаба. Думаю, ваш доклад закончен, так? Хорошо, можете идти.
Надо сейчас же немедленно выпить… рука его уже потянулась к ручке ящика.
– О Кёртис, – вдруг позвал он сиплым голосом: в горле у него страшно пересохло, но он превозмог хрипоту. – Вы говорили что-то о присвоении звания… Считайте, что ваша просьба удовлетворена. Я утверждаю присвоение сержантского звания этому человеку.
– Спасибо, сэр.
– И конечно, в случае лобовой атаки на мосты первую волну поведет за собой именно он.
– Что вы сказали, сэр?
– Вы же понимаете, что так сделать просто необходимо, правда?
Тим еще никогда не слышал, чтобы Гаррик Кортни говорил таким вкрадчивым тоном. Словно ждет от Тима одобрения своего приказа. Словно пытается оправдать свое решение.
– Я хочу сказать, что кто-кто, а он-то ведь знает обстановку на этих мостах. Он видел их собственными глазами, ступал по ним. Это человек, который там хорошо ориентируется, так?
– Да, сэр.
– И он ведь сержант, в конце концов. То есть я хочу сказать, что надо послать не простого солдата – нельзя же посылать кого попало.
