– Развернемся цепью, они могут свернуть в темноте в сторону.
– Йех-бо! – утвердительно отозвался кто-то.
Голоса затихли, и снова вокруг воцарилась полная тишина кромешной ночи. Но Мбежане все заставлял Шона идти.
Взошел тоненький серп месяца и добавил им немного света, а они все шли – Мбежане уводил товарища в обратную сторону, на юго-восток. Наконец они добрались до ручья, по берегам которого росли деревья. Шон с большим трудом напился – горло у него распухло и сильно болело. Потом оба легли под деревьями на ковер из листьев и, тесно обнявшись, чтобы не очень замерзнуть, крепко уснули.
28
К последнему лагерю Челмсфорда они вышли на следующий день, уже после полудня. Их взорам предстали ровные ряды погасших лагерных костров, выровненные площадки, где некогда стояли палатки, столбы коновязей и кучи пустых консервных банок из-под тушенки и пятифунтовых банок из-под галет.
– Они ушли два дня назад, – сказал Мбежане.
Шон кивнул, нисколько не сомневаясь в том, что тот прав.
– А куда направились?
– Обратно, к главному лагерю у Изандлваны.
Шон был озадачен:
– Интересно зачем?
Мбежане пожал плечами:
– Они очень торопились, всадники помчались галопом, а за ними пехота.
– Надо идти за ними, – сказал Шон.
Две тысячи ног шагающих солдат оставили широкий след, сопровождаемый глубокими колеями от колес фургонов и орудийных лафетов. Голодные и холодные, спутники провели ночь рядом с этой дорогой; наутро, когда они двинулись дальше, в низинах даже подморозило.
Незадолго перед полуднем на фоне неба показалась куполообразная гранитная вершина холма Изандлвана, и они невольно прибавили шагу. Изандлвана – холм Маленькой Руки.
Натерший сапогом пятку, Шон сильно хромал. Волосы на голове спутались в копну от грязи и пота, лицо покрывал толстый слой пыли.
– Эх, сейчас хотя бы баночку говяжьей тушенки, – проговорил он по-английски.
Мбежане ничего не ответил, поскольку не понял ни слова; он напряженно, с легкой тревогой смотрел вперед:
– Нкози, мы идем второй день, а не встретили ни души. Давно уже должны были встретиться патрули.
– Могли пропустить, – равнодушно отозвался Шон.
Мбежане покачал головой.
Они молча продолжали путь. Холм приближался – взгляд уже мог различить паутину трещин, кружевным узором покрывающих вершину.
– И лагерного дыма не чувствуется, – сказал Мбежане.
Он поднял глаза и заметно вздрогнул.
– Что такое? – Шона тоже охватила тревога.
– N’yoni, – тихо произнес Мбежане, и Шон тоже увидел это.
Высоко в небе над холмом Изандлваны висела темная туча, которая медленно вращалась, словно гигантское колесо. Из-за большого расстояния нельзя было разобрать в ней отдельных птиц: сплошная туча походила на тень, упавшую на небосвод.
Стоял жаркий, солнечный полдень, но, глядя на эту тучу, Шон похолодел. И бросился вперед.
Внизу, на равнине, что-то шевелилось. Спустившись, они увидели перевернутый фургон с порванным брезентом: он хлопал на ветру, и казалось, будто раненая птица машет крыльями. Всюду шныряли и дрались между собой шакалы, а выше по склону суетились горбатые гиены.
– Господи! – прошептал потрясенный Шон.
Мбежане со спокойным и отрешенным лицом стоял, опершись на копье; глаза его медленно оглядывали поле.
– Они что, погибли? Все погибли?
Ответа на эти вопросы не требовалось. Шон своими глазами видел валяющихся в траве убитых – возле фургонов их были груды, на склоне холма не так густо. Отсюда они казались там совсем маленькими, почти незаметными. Мбежане молча стоял и ждал.
Прямо перед ними, широко раскинув крылья с растопыренными, словно пальцы протянутой руки, перьями на концах, спланировал вниз большой стервятник. Выставив лапы, он коснулся земли, тяжело запрыгал и наконец остановился между мертвыми телами. И если его полет поражал красотой, то теперь его сгорбленная фигура выглядела отвратительно-непристойной. Он повертел головой, взъерошил перья и, вразвалочку подойдя к трупу в зеленом мундире шотландского клана Гордонов, вонзил в него клюв.
– А где сам Челмсфорд? Его тоже здесь захватили?
Мбежане покачал головой.
– Он пришел слишком поздно, – сказал он.
Мбежане протянул конец копья, указывая на широкий след, окружающий поле боя и ведущий от подножия холма к Тугеле:
– Он направился обратно к реке. Не остановился даже, чтобы похоронить убитых.
Шон и Мбежане зашагали к полю боя. Уже скоро пришлось пробираться через нагромождение зулусских копий и щитов. Наконечники ассегаев уже кое-где поржавели. Плотно утоптанную землю рядом с мертвыми покрывали пятна, но мертвых зулусов не было видно – это явный признак их победы.
Они пошли по рядам англичан. Когда Шон увидел, что с ними сделали, его стошнило. Трупы кучами валялись друг на друге, лица успели почернеть, каждый со вспоротым животом и выпотрошенными внутренностями. Полчища мух ползали по пустым полостям живота.
– Зачем они это делают? – спрашивал он. – Зачем надо вот так потрошить?
Он тяжелыми шагами двинулся вдоль фургонов. Коробки с едой и питьем были разбиты вдребезги, содержимое разбросано по траве. Вокруг убитых валялись одежда, бумага, рассыпанные патронные гильзы, но винтовки исчезли. Смрад гниющих тел был столь густой, что мешал дышать, словно покрывшая горло и язык касторка.
– Надо найти отца, – тихо сказал Шон, непонятно к кому обращаясь.
Мбежане шел шагах в двадцати позади. Они направились к рядам, где стояли добровольцы. Палатки были искромсаны в клочья и втоптаны в пыль. Лошадей закололи прямо у коновязей, их трупы уже успели раздуться. Шон узнал среди них Джипси, кобылу отца. Он подошел к мертвому животному.
– Здравствуй, девочка, – сказал он.
Лошадь лежала на боку, птицы уже выклевали ей глаза, живот так распух, что доходил Шону до пояса. Он обошел вокруг. Первый из ледибургских стрелков лежал сразу за лошадью. Он узнал по очереди всех пятнадцать, несмотря на то что птички потрудились и над ними. Они лежали, образуя неровный круг, головами наружу. Потом обнаружились и отдельно лежащие тела, редкий след их вел вверх по склону горы. Это было похоже на игру в «заяц и собаки»: Шон переходил от одного тела к другому – здесь добровольцы, видимо, пытались с боем пробиться к Тугеле. Вдоль этого следа по темным пятнам с обеих сторон было видно, сколько зулусов они положили в этом бою.
– Не меньше двадцати на каждого, – прошептал Шон с гордостью за своих.
Он пошел дальше вверх по склону. И в самом конце его, уже совсем рядом со скальным утесом Изандлваны, нашел отца.
