– Странное чувство, как будто жжется.
– Больно было?
– А как он отрезал кость… топором отрубил?
– Нет. – Шон был здесь единственный, кто мог отвечать на вопросы о всяких технических подробностях. – Пилой отпилил. Ну, как деревяшку.
Он рукой показал, как это было.
Но, увы, даже такой захватывающий предмет не смог удержать их надолго, и довольно скоро ребята забеспокоились, засуетились:
– Слышь, Шон, а мы с Карлом знаем, где гнездо с птенцами! Пойдем посмотрим?
– А потом лягушек ловить!
– А хотите, посмотрим мои марки? – вставлял Гаррик, чувствуя подступающее отчаяние. – Они вон там, в шкафу.
– Не-а, мы на той неделе их уже видели. Ну что, пошли?
Но тут Ада, которая слышала с кухни весь разговор через открытую дверь, принесла угощение. Пончики, жаренные в меду, шоколадное печенье с мятной глазурью, арбуз и еще с полдюжины всяких вкусностей. Она-то знала, что дети не уйдут, пока не прикончат все сладости; знала и то, что животы у них, скорее всего, разболятся, но это все-таки лучше, чем если бы Гаррик остался лежать один и слушал, как все остальные отправляются гулять на холмы.
Выходные пролетали незаметно, как вздох. И для Гаррика начиналась очередная долгая неделя одиночества.
Миновало восемь таких безотрадных недель, когда наконец доктор ван Ройен разрешил ему днем сидеть на веранде. И перед Гарриком вдруг открылась реальная перспектива выздоровления. Деревянная нога, которую строгал Уайт, была почти готова. Отец сделал кожаный стакан, куда должна вставляться культя, закрепил его на деревяшке медными гвоздиками с плоскими шляпками. Работал он аккуратно и тщательно, подгоняя кожаную часть протеза по культе и приспосабливая ремни, которые должны удерживать его на месте.
Тем временем Гаррик тоже не терял времени: он упражнялся на веранде, прыгал на одной ноге рядом с Адой, обняв ее рукой за талию и сосредоточенно сжав зубы; веснушки на его лице, давно не видевшем солнца, стали особенно заметны. Два раза в день Ада усаживалась на подушку напротив сидящего в кресле Гаррика и массировала культю денатурированным метиловым спиртом, чтобы она стала плотнее и быстрей приспособилась к соприкосновению с жестким кожаным стаканом.
– Вот Шон удивится, а? Когда увидит, что я хожу.
– Да все удивятся, конечно, – кивала Ада.
Она подняла голову и, не переставая массировать, улыбнулась.
– А можно сейчас попробовать? Тогда в субботу, когда он приедет, я смогу сходить с ним на рыбалку.
– Знаешь, Гаррик, не стоит сразу ждать многого. Поначалу будет совсем не просто. Придется долго учиться ходить на протезе. Это как ездить верхом – вспомни, сколько раз ты падал, пока не научился.
– Но ведь можно начать прямо сейчас?
Ада взяла бутылку со спиртом, налила немножко в пригоршню и нанесла жидкость на культю.
– Придется немного подождать. Вот приедет доктор ван Ройен, посмотрит и скажет, можно или нет. Потерпи, уже скоро.
Так оно и вышло. Приехал доктор ван Ройен, осмотрел культю. И поговорил с Уайтом, когда тот провожал его к докторской бричке.
– Ну что ж, – сказал он, – попробуйте свою деревяшку, это пойдет ему на пользу. Только не разрешайте тренироваться слишком долго, главное сейчас – не перетрудить ногу. И следите, чтобы не натер мозолей и не содрал кожу. Еще одно заражение нам ни к чему.
«Деревяшка». Это слово казалось Уайту отвратительным, оно эхом отдавалось у него в голове, когда он смотрел вслед бричке, пока она не скрылась из виду. «Деревяшка». Он сжал кулаки, уж очень ему не хотелось поворачиваться к веранде и видеть там столь трогательно-нетерпеливое лицо сына.
6
– Ну как, удобно? Уверен?
Уайт, присев для удобства на корточки, прилаживал к культе сидящего в кресле Гаррика деревянную ногу. Ада стояла рядом.
– Да, да, конечно, можно я сразу попробую? Как здорово! Вот Шон удивится, правда? И я тоже смогу ездить с ним в школу по понедельникам, да?
Гаррик так и дрожал от нетерпения.
– Посмотрим, – уклончиво пробормотал Уайт.
Он поднялся на ноги и встал рядом со стулом.
– Ада, дорогая моя, подержи его за другую руку. А теперь, Гаррик, слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы сначала ты это прочувствовал. Сейчас мы поможем тебе встать, а ты постарайся просто постоять и сохранить равновесие. Ты меня понимаешь?
Гаррик горячо закивал.
– Отлично. А теперь вставай!
Он подтянул к себе деревянную ногу, и конец ее царапнул по полу. Они подняли Гаррика, и он перенес свой вес на протез.
– Смотрите, я стою. Я на нем стою, видите? – проговорил он. Лицо его сияло. – А теперь можно мне пройти? Пожалуйста! Давайте пройду.
Ада взглянула на мужа, и он кивнул. Вдвоем они осторожно повели Гаррика вперед. Два раза он споткнулся, но они его поддержали. Тук, тук, еще раз тук – стучала деревяшка по доскам пола. Еще не дойдя до конца веранды, Гаррик научился повыше поднимать ногу с протезом и только потом выбрасывать ее вперед. Они повернули и зашагали обратно – теперь за всю дорогу до кресла мальчик запнулся лишь один раз.
– Очень хорошо, Гаррик, у тебя хорошо получается, – смеялась Ада.
– Не успеешь глазом моргнуть, как выучишься ходить самостоятельно, – улыбался Уайт.
У него от души отлегло. Он едва смел надеяться, что это будет так легко. И Гаррик поймал его на слове:
– Давайте я сейчас сам постою немного.
– Нет, не сейчас, мой мальчик, на сегодня хватит, ты и так хорошо потрудился.
– Ну, папа, пожалуйста! Я не буду пытаться ходить, просто постою, и все. А в случае чего вы с мамой меня подхватите. Пожалуйста, папа, прошу тебя!
Уайт колебался. Ада поддержала Гаррика:
– Уж позволь ему, дорогой, у него ведь так хорошо получилось. И у него прибавится уверенности в своих силах.
– Ну хорошо, – согласился Уайт. – Только не пытайся ходить. Готов? Отпускаем!
Они осторожно убрали руки. Мальчик слегка покачнулся, и руки взрослых метнулись обратно к нему.
– Все в порядке, не держите меня.
Гаррик улыбался с таким уверенным видом, что супруги еще раз его отпустили. Секунду он стоял прямо и устойчиво, потом посмотрел вниз. И улыбка застыла на его лице. Ему вдруг показалось, что он стоит один на высокой горе; сердце его сжалось, голова закружилась, и он испугался, жутко, отчаянно испугался, сам не понимая почему. Гаррик резко пошатнулся, и изо рта его вырвался пронзительный крик:
– Я падаю! Снимите ее! Снимите!
Они успели его подхватить и сразу же усадили в кресло.
– Снимите ее! Я сейчас упаду!
