Рассел прервал ее размышления.
– Хотите что-нибудь выпить? Или вы на работе? – спросил он.
– А что будете пить вы?
– Джин с тоником. «Бомбей сапфир» – мой любимый выбор оружия.
– Я буду только тоник, благодарю.
Рассел провел ее по коридору к большой овальной резной деревянной двери – такие обычно бывают в церквях, – распахнул ее, и они вошли в просторную комнату, обставленную как библиотека или кабинет.
Вдоль трех стен шли шкафы, заполненные книгами. Посреди комнаты стоял огромный письменный стол, под которым лежал потускневший восточный ковер. Здесь также имелся камин, а еще удобный кожаный диван и стулья. И небольшой комод, на котором стояли бутылки и стаканы.
– Со льдом? – спросил Рассел, взяв два стакана. – Для вашего тоника?
– Да, спасибо.
Он открыл филенчатую дверь шкафа, за которой оказался морозильник, разрезал лайм, лежавший в вазочке на комоде, положил по ломтику в каждый стакан, затем налил джин с тоником себе и только тоник ей. Она наблюдала за ним.
Слегка встряхнув стаканы, Рассел протянул один Пайн, взял пульт управления и навел его на камин; раздался щелчок, свист загоревшегося газа, и в камине запылало голубое пламя. Хозяин дома сел на диван и указал на один из стульев.
– Приятная комната, – сказала Пайн, усаживаясь на стул и оглядываясь по сторонам.
– На самом деле я люблю здесь работать и провожу тут довольно много времени.
– И чем именно вы занимаетесь? – заинтересовалась Пайн.
Рассел сделал глоток. Выражение его лица – и до того не слишком приветливое – стало еще более холодным.
– Это вас не касается – вот первый ответ, который приходит мне в голову. Если у вас нет ордера. Но даже и тогда я не обязан отвечать. А теперь расскажите о Бене.
– Он исчез.
Рассел ничего не ответил, только слегка повернул голову и стал смотреть на синее пламя.
– Вас это не слишком удивило, – заметила Этли.
Он пожал плечами.
– Бен регулярно исчезает.
Пайн решила рискнуть, рассчитывая, что Рассел поведет себя более открыто.
– Неужели его регулярно похищают и увозят на вертолете? – поинтересовалась она.
Ее слова привлекли внимание Рассела.
– Это гипотетическое утверждение или вы говорите об известном факте?
– Он в беде. В большой беде. Давайте пока ограничимся этим.
– Я готов ограничиться этим, – заявил Рассел.
Пайн оглядела комнату.
– Если бы мне пришлось составлять ваш профиль на основании того, что я увидела у вас в доме, я написала бы, что вы из богатой семьи, много путешествовали, интересуетесь геополитикой, излишне бдительны и вас беспокоит будущее вашей страны.
– Я не стану делать наш разговор длиннее, спрашивая, как вы пришли к таким выводам.
Однако Пайн продолжала:
– Серебряный набор на столе – от «Тиффани». Монограмма показывает, что это, скорее всего, семейная реликвия. Могу спорить, что он старше, чем ваши бабушка и дедушка. Значит, вы получили его по наследству. О людях, у которых имеются такие вещи, обычно заботятся и в других отношениях. Остальные мои рассуждения основаны на книгах, многочисленных замках и системе безопасности, а также детальных картах Китая и Среднего Востока на стене.
– А беспокойство о нашей стране? – поинтересовался Рассел.
– На стене висит фотография в рамке с благодарностью предыдущего президента за службу.
Казалось, теперь Рассел посмотрел на нее совсем другими глазами. Он сделал еще глоток джина с тоником и кивнул.
– Хорошо. Не исключено, что ваш анализ верен. Что вы хотите от меня сейчас?
– У вас есть какое-то представление о том, над чем работает Бен и могло ли это привести его к неприятностям?
– Мы не работали вместе.
– Но я слышала совсем другое, – возразила Пайн.
– В таком случае ваш информатор ошибся.
– Вы никогда не обсуждали с ним рабочие вопросы?
– На то не было никаких причин.
– А он ничего не обсуждал с вами?
– Я думал, что уже ответил на ваш вопрос.
– Он живет в Александрии, а вы – здесь. Как ему удалось убедить вас играть в церковной лиге?
– Наверное, на какой-то скучной вечеринке у нас зашел разговор о церкви и баскетболе.
– Значит, вы не имеете никакого представления о другом парне?
– О каком еще другом парне? – резко спросил Рассел.
– И о защищенном паролем послании, оставленном Беном.
Теперь хозяин дома не спускал с Пайн глаз, позвякивая льдом в стакане.
– Что с вашим лицом? – спросил он после паузы.
– Налетела на дверь, – ответила Этли.
– Да, вы на что-то налетели… Может быть, на кулак.
– Издержки профессии.
– Могу я спросить, как вы оказались вовлечены в это дело? – осведомился Рассел.
– Это моя работа.
Рассел откашлялся.
– Вы работаете в Отделе национальной безопасности Бюро? Или в разведке? – Он немного помолчал. – Но, если мне будет позволено делать выводы, скажу, что вы не похожи на сотрудника Национальной безопасности или разведки.
– Значит, вы с ними знакомы. И вам известно о существовании таких отделов в Бюро. Из чего следует, что какой-то информацией вы обменивались. – Увидев, что он не намерен отвечать, Пайн добавила: – И к какой категории, по-вашему, я отношусь?
– К тем, кто не поддается контролю, – сразу ответил Рассел.
Этли показала на полки:
– У вас тут книги на русском, китайском, корейском и арабском языках. Вы говорите на всех?
– Как и многие другие в этом городе.
– Я пришла к вам, решив, что это будет кратчайший путь к решению моей задачи; я всегда стараюсь так поступать – конечно, если есть возможность.
– Сожалею, что разочаровал вас, – сказал Рассел.
– Значит, вы просто отдельно взятые игроки одной баскетбольной команды?
Рассел сделал большой глоток, прежде чем ответить на ее вопрос.
– Он хороший легкий нападающий. – Вытер рот тыльной стороной ладони. – Может сделать отличный пас после прохода и создать себе возможность для броска. Его бросок в прыжке со средней дистанции работает как часы. Тут ему следует отдать должное. Ну а я с моим ростом живу в трехсекундной зоне. Броски в прыжке с разворотом, крюки, броски от щита, борьба за подборы. Раньше я мог забивать сверху. Теперь мои колени отказываются делать такую работу.
