– Я подумывал, скорее, о грибной.
– Это типа «дружба» и «эмансипация», – объяснила она.
– Мы же вроде решили больше не говорить о делах, – напомнила Сара.
– Может, с ананасами? – предложила Хизер.
– В пицце? – ужаснулся Брэд. – Я живу с мышами-мутантами и не собираюсь еще и пиццу мутантскую есть.
Уоррен кивнул:
– Ага, никому не нужен твой дурацкий фруктовый пирог.
– К тому же ананасы – инвазивный вид, – добавил Дилан. Брэд скорчил гримасу:
– Неправда. Они дико растут по всем Гавайям.
– Тогда почему я так подумал?
– Итак, грибы, – вмешался Тайлер. – Еще что-то?
– Кудзу, – сказал Дилан.
– Кто-то делает пиццу с кудзу? – поразилась Сара.
– Нет. Это инвазивный вид.
– Никто не хочет есть кудзу, – сказала Линда.
– Знаю.
– Тогда зачем предложил?
– Пытался объяснить, что такое инвазивный вид.
– Думаю, и так понятно, что инвазивные виды никто не поддержит.
– Я поддержу! – воскликнул Уоррен. – Голосую за кудзу.
– Не начинай, – предупредил Тайлер.
Уоррен стукнул кулаком по столу:
– Хочу дружмансипироваться с кудзу!
Тайлер повернулся к Линде:
– Видишь? Это ты начала.
– Прости.
– Могу я отдельно заказать себе пиццу с ананасами? – спросила Хизер.
Уоррен покачал головой:
– Пицца – инвазивная пища. Я хочу корн-дог.
– Заткнись, Уоррен, – велела Сара.
Он обхватил себя руками:
– А теперь я чувствую себя таким измутенным. Это типа «измученным» и «угнетенным».
– В пиццерии нет корн-догов, – отрезал Тайлер.
– Тогда я съем твою империалистическую лепешку, но только потому, что хочу выпустить ее и прочих малышек-пицц в естественную среду обитания – мой живот.
– Как насчет оливок и грибов? – спросил Тайлер. – И если кто-то скажет, что оливки – это инвазивный вид или деспотичный овощ, я сожгу это место дотла.
– Технически оливки – фрукт, а не овощ, – заметила Линда.
– Ну вот. Дайте-ка мне спички.
Хизер допила пиво:
– Это летний дом моих родителей. Ты не можешь его сжечь.
– Ага. После сожжения целого дома вредных выбросов будет больше, чем от виниловых сидений, – протянул Дилан.
Сестра удостоила его гневным взглядом.
– Тогда только грибы, и все, – провозгласил Тайлер.
– Может, буррито?
– Заткнись, Уоррен, – хором произнесли Хизер и Дилан.
Пока остальные спорили, Брэд смотрел мимо них в гостиную, где по телику размером с носорога шла реклама местного автодилера, Шерифа Уэйна-младшего. Особого внимания стоило то, что Шериф Уэйн-младший вещал о своих очень-очень низких ценах со спины усталой и явно угнетенной ламы.
– Эй, ребят, – позвал Брэд. – А как вам этот парень?
Глава 6
На следующее утро после встречи с боссом Куп, Жизель, Морти и доктор Лупински въехали на парковку «Музея искусств, древностей и финтифлюшек имени Брайана З. Пирсона». Они сидели в тонированном фургоне, ибо только в него поместился внушительный доктор-осьминог. Куп был недоволен. Для него, как и для девяноста девяти процентов населения Земли, фургон с тонированными стеклами означал одно из двух: либо копов, либо серийных убийц. И обе категории были на вершине его беги-нахрен-отсюда списка. Тем не менее они добрались до музея прежде, чем их остановили стражи порядка в поисках отпиленных конечностей или старушки, жаждущие спасти своих потерявшихся кошек. И это хорошо, потому что проблем с кошками Купу и без того хватало.
Перед выходом из фургона Жизель позвонила в ДНН по защищенному спутниковому телефону с таким количеством антенн и свисающих по бокам странных проводков, что он напоминал скорее прибор в стиле пинап, созданный инопланетными крабами.
– Мы заходим. Отключайте камеры. – Заметив взгляд Купа, Жизель спросила: – Что?
– Однажды эта хрень превратит твой мозг в рагу из омаров.
– Ты технофоб.
– Нет. Просто не доверяю всем этим прибамбасам.
– Это всего лишь телефон, Куп.
– Она права, – встрял Морти. – У меня такой же есть. Ничего страшного, если не говорить слишком долго. А то порой голова кружится.
– О том и речь. Лучше проверь, нет ли в твоих ушах тарантулов.
– Если в моей голове насекомые, я не хочу об этом знать.
– Никаких насекомых, Морти, – вздохнула Жизель. – Просто стоит соблюдать осторожность, потому что электромагнитное поле телефона может чуточку повлиять на твое равновесие.
Морти поморщился:
– Пытаешься осторожно сообщить, что у меня рак?
– Нет. Просто не спи с телефоном под подушкой.
– Хорошо. А то я бы предпочел насекомых. У меня кузен дезинсектор. Он бы мне даже заплатил за веселье.
– А я думал, его жучиный бизнес лишь прикрытие, чтобы проникать в дома, – удивился Куп.
– Так и есть, но ему же нужно снаряжение, чтобы не выбиваться из образа. Он выгнал мышей с фермы брата моей бывшей невестки. Конечно, все деревья погибли, но они-то и привлекли в свое время мышей, так что для всех все закончилось к лучшему.
– Кроме мышей, – сказала Жизель.
– Они прекрасно устроились. Перебрались в местный университетский городок. Конечно, некоторые попали в одну из лабораторий, и теперь у них уши на спинах, но зато жизнь сытая и теплая.
– Прям как мы, да, док? – хмыкнул Куп. – Федеральные мыши, бегающие по лабиринту в поисках куска сыра.
Кот в телике мяукнул.
«Не говорите о мышах. Я проголодался».
– Вы едите, док? – спросил Морти.
«Метафорически. Порой мне присылают видео с мышами. Никакого вкуса, зато за ними приятно гоняться».
– Меня бы мама за игры с едой отшлепала, – пожаловался Морти. – И вот именитый правительственный ученый, которому за это платят.
– Уверена, доктор Лупински не только играет с мышами, – сказала Жизель.
– Когда вы в последний раз работали по профилю, док? – уточнил Куп.
Кот на минуту замер и завалился на спину, словно размышляя.
«Тур Тутанхамона. Новый Орлеан, 1978».
