– Я знал, что ты не подведешь. И не беспокойся ни о следователе, ни о копах. Я тебя прикрою.
– Ага, но мисс Бакстер явно жаждет мою голову на блюде.
– Да. Жаль, что это не она нырнула в мусорный бак, – вздохнул Кляйн.
Фройлих посмотрел вслед ушедшей парочке.
– Несчастья случаются, – пробормотал он, представляя восхитительную сцену погружения мисс Бакстер в груду картонных коробок и упаковочной стружки. – Всего один крошечный толчок…
Кляйн навострил уши:
– Прости? Я не расслышал последнюю фразу.
– Пустяки, – отмахнулся Фройлих, почти – но не совсем – отбросив эту мысль. – Спасибо за заботу.
Кляйн пожал ему руку:
– Не тревожься. Скоро все закончится. И кстати, предложенный тобою фургон с напитками прибудет сегодня.
– Зачем? – вскинул брови Фройлих. – Мы же закрыты. Нечего больше спонсировать.
– Полагаю, сдавать назад уже поздно. Реши вопрос, когда они появятся, хорошо?
– Разумеется.
Кляйн хлопнул его по спине:
– Ну и отлично. Выше нос. И ни о чем не беспокойся.
– Спасибо.
Как только он и остальные скрылись за углом, Фройлих направился к погрузочной площадке.
На улице он быстро обошел окрестности, а убедившись, что все чисто, нырнул за оставленные грузчиками ящики, вынул из внутреннего кармана пиджака мини-фляжку и отвинтил крышку. Антисептический аромат водки приветствовал Фройлиха словно старого друга. Он быстро отхлебнул из фляги и вновь подумал о Бакстер. Как бы ее сюда заманить? Притом так, чтобы никто не прознал о его участии? Еще одна задачка, которую, возможно, стоило решить. Фройлих завинтил крышку и убрал флягу в карман.
Затем выудил пластинку ксилитовой жвачки и энергично заработал челюстями, стараясь избавиться от запаха водки. Вздохнув, Фройлих прислонился спиной к стене, однако вместо кирпича наткнулся на что-то более мягкое и хрупкое. Вроде веток или пробкового дерева. Под его весом это что-то треснуло.
– Черт.
Уверенный, что сломал, без сомнения, важный ящик, Фройлих обернулся, дабы осмотреть повреждения, но увидел отнюдь не ящик.
Мумию.
С минуту он взирал на нее, все еще не веря, что это не галлюцинация, вызванная потаенным желанием или паникой. А потом протянул руку и коснулся облепивших мертвеца бинтов.
«Нет. Все взаправду».
Фройлих отступил, расширяя обзор. Под ложечкой засосало от возбуждения.
«Я нашел Хархуфа. Раскрыл дело. Я долбаный гений».
Но тут же неизменная вспышка отчаяния опалила сердце, как и всегда в такие счастливые моменты его жизни, сжигая все надежды и мечты, точно зефир, небрежно забытый над костром на пикнике.
Фройлих пригляделся. Это был не Хархуф.
«Найти дополнительную мумию – это лучше или хуже, чем найти правильную? Если я предъявлю Хархуфа, этот урод Рокфорд заявит, будто я его и украл, а потом струсил и вернул. Но если это не Хархуф, значит, есть еще одна мумия, что плохо, ведь получается, что кто-то проворачивал делишки с мертвецами еще до ограбления, у меня, начальника, под носом».
Успокаивая нервы, Фройлих отхлебнул еще водки. Не помогло. Сердце колотилось о ребра, словно пыталось вырваться на волю. Он сделал несколько глубоких вдохов, еще раз так и сяк прокрутил в голове ситуацию и, наконец, принял решение.
Фройлих снова проверил площадку и, не обнаружив свидетелей, подкрался к загадочной мумии, схватил ее и швырнул в мусорный бак. Мертвец описал в воздухе красивую дугу, и в тот же миг Фройлиха осенила гениальная, хоть и несвоевременная идея. Он неуклюже забрался в контейнер, забросал мумию бумагой и смятыми коробками, но прежде чем проклятый мертвяк окончательно скрылся из виду, Фройлих отломил у него иссушенный указательный палец и спрятал его в карман.
Вернувшись на площадку, насквозь пропотевший от страха и напряжения, он сунул в рот еще одну жвачку.
«Если кто-нибудь спросит, я здесь ждал фургон, о котором говорил Кляйн».
Рукавом пиджака Фройлих смахнул со лба пот, отчего по рукам потекли влажные струйки, затем отряхнул грязь с одежды и вернулся в музей. У двери чуть задержался, надеясь, что выглядит нормально и не похож на того, кто только что похоронил трехтысячелетнюю занозу в заднице.
Рокфорд вроде ушел, а больше никого не интересовало, что замышляет опальный музейный служка. На лифте он поднялся на верхний этаж и, имитируя обход, в одиночестве бродил по выставочным залам. Внутренне же Фройлих бурлил так, как может бурлить только человек, полный ужаса и водки. Конечно, было бы идеально, если б удалось скинуть в контейнер не мертвяка, а Бакстер, но даже сейчас он все еще мог подтолкнуть ее к пропасти.
Фройлих поспешил вниз, в закрытую зону здания, где обедали сотрудники и находились небольшие кабинеты некоторых членов правления. Он направился прямиком к логову Бакстер, легонько постучал и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Дверь открылась. Кабинет был пуст. Быстро просочившись внутрь, Фройлих закрыл за собой дверь.
Вскоре он уже вытащил из кармана палец мумии, смял его в руке и измазал мумифицированной пылью край стола Бакстер и ковер под ним. Закончив, Фройлих выбросил палец в мусорную корзину.
«Поглядим, как отреагируют на такой сюрприз уборщики. Рокфорд забудет обо мне и вцепится в Бакстер».
Едва он вышел из кабинета, затрещала рация.
– Фройлих, тащи сюда свой зад, – велел один из новых охранников.
Карлсон, кажется? Чувак с шеей удава, проглотившего овцу.
– Что случилось?
– Тут фургон на погрузке. Водитель требует тебя.
«Спонсорский фургон. Еще и это дерьмо разгребать…»
– Сейчас спущусь.
– Пошевеливайся. У меня есть дела поважнее, чем нянчиться с твоими дружками.
– Он мне не дружок. И смени-ка тон. Я глава службы безопасности…
Карлсон рассмеялся:
– А я охранник, которого твой босс нанял следить за тобой и твоими телепузиками. А теперь двигай булками.
– Слушай сюда, пр… – начал Фройлих, но ублюдок отключился.
Пришлось вновь топать к лифту и спускаться на погрузку. На боках фургона красовалась кричащая эмблема спонсора выставки – тентакли, сияющие молнии и надпись «Кракен-бах!». Расписываясь в получении теперь уже ненужных рекламных стоек и баннеров со спортивными напитками, Фройлих осторожно косился на мусорный бак. Кто-то навалил сверху еще больше мусора, окончательно похоронив мумию. Он с радостью вернул документы водителю, сотрудники «Кракен-бах!» выгрузили на тележки напитки и футболки, и впервые за весь день Фройлих почувствовал себя почти человеком.
