– Как и я.
– Итак, – сказала Минерва. – «Красный лобстер»?
– На автобусе?
– Да на фиг. Это особый случай. Давай махнем на такси.
– Я думал, ты тоже на мели, – заметил Келлар.
– Я всегда держу заначку в носке на черный день.
– А я там храню свой кокс.
Минерва широко раскрыла руки.
– А теперь у нас есть десерт!
Глава 28
– Где мой амулет?
Куп открыл глаза. Вернее, почувствовал, что открыл. Правда заключалась в том, что он все еще находился в странной сумеречной зоне между глубоким сном и бодрствованием. Та область, где вы абсолютно уверены, что готовы жонглировать барракудой, но на самом деле с большей вероятностью выковыриваете себе глаз с помощью рожка для обуви.
Куп сел в кровати.
– Что? Кто это?
– Амулет, собака. Что ты с ним сделал?
Голос был глубоким и совсем не похожим на голос Жизель. Скорее как у полицейского, который думает, что у тебя просрочены права, или у владельца стрип-клуба, который злится, что ты научил всех его танцоров обчищать карманы. Но самым странным было то, что казалось, будто голос исходит из головы Купа.
– Где мой амулет? Верни его мне!
«Ладно, это я точно услышал».
Куп встал с кровати и прошел в гостиную. Он до сих пор не понял, кто говорит, но в последнее время не украл так много амулетов, чтобы ломать голову, какой из них имел в виду голос. Он подошел к окну и выглянул через жалюзи.
– Дерьмо.
Куп хотел спросить «Не странно ли, что на улице мумия?», но в итоге подумал: «Как странно, что я на улице в одном нижнем белье».
Он стоял посреди проспекта Франклина в трусах-боксерах с Тысячелетним соколом на заднице, подарке Жизель. Он их ненавидел, но регулярно надевал ради любимой. И теперь все соседи, которые случайно выглянули в окна, узнали об их существовании. Хорошо, что это был просто странный сон.
– Принеси его мне, – велел Хархуф. – Он мой, ты, жалкий слизняк.
Куп потрогал ожерелье.
– Ты не можешь причинить мне вред. У меня защита от мумий. Видишь?
– Ты ничто.
– В таком случае ничто желает тебе спокойной ночи.
– Стой, – велел Хархуф.
Куп остановился. Не должен был, но внезапно захотел. Это действительно странный сон, подумал он.
– Будь моим рабом.
Куп зевнул.
– Знаешь, если у тебя есть укулеле и шляпа, ты мог бы развлекать туристов на Голливудском бульваре. Они любят новинки.
– Собаки не спрашивают своих хозяев. Они говорят, когда им велят.
Куп посмотрел на свои глупые трусы. Посмотрел на пустую улицу. Посмотрел на трехтысячелетнего придурка в тени «Фольксвагена-жука». В департаменте дорожного движения он видал сцены и пострашнее.
– Ты, мой друг, не более чем неприятный сон. У меня был такой в старшей школе, когда Энджи Родригез сказала, что она пойдет со мной. Всю неделю мне снилось, будто я еду к ней домой без штанов. «Привет, Энджи», – сказал я в одних носках и футболке. Потом с криком убежал домой, будто кто-то прищемил мне яйца вафельницей.
– Прекрати болтать глупости и приходи ко мне, раб.
– Нет, меня зовут Куп. Помнишь? Чарли Купер.
– Доставь мне то, что я хочу.
Довольно реалистичный сон, подумал Куп. В нескольких домах на улице зажегся свет, а Куп наступил на что-то, похожее на жвачку.
– Хочешь амулет? У меня его нет, мудак. А если бы и был, я все равно не дал бы его тебе, потому что ты всего лишь результат бурбона, снотворного и той острой тайской еды, что всегда заказывает Жизель. Как по мне, слишком острой, но ей нравится.
– В конце концов я приду за тобой, а когда приду, то не буду так добр, как сегодня вечером.
Куп помахал Хархуфу.
– Спокойной ночи, Энджи. Ты была девушкой моей мечты, но теперь выглядишь так, словно кто-то пытался сделать бродягу из жирных оберток от бургеров и грязных подгузников.
– Скоро, собака. Скоро, – пригрозила мумия, исчезая в тени.
Куп обернулся и снял трусы с Тысячелетним соколом.
– Поцелуй меня в задницу, девушка мечты.
– Куп!
Это была Жизель. Вишнево-красный «Эль Камино» несся по улице, и несся быстро. Со спущенными трусами, все, что мог сделать Куп, это отпрыгнуть с дороги.
– Дерьмо.
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – крикнула Жизель. – И натяни свои проклятые трусы.
– Это очень странный сон! – крикнул ей в ответ Куп. На улице появилось больше огней.
– Это не сон, Дороти, и ты не глава хора манчкинов. Ты на чертовой улице. И едва не попал под машину. К тому же твою задницу увидела вся улица.
Куп указал на нее одной рукой, а другой натянул нижнее белье.
– Именно так ты бы сказала во сне.
«Эль Камино» снова вывернул из-за угла и направился прямо к нему. Жизель сбежала по ступенькам крыльца и оттолкнула Купа с дороги. Машина развернулась и остановилась рядом с Купом. Из окна пассажирского сиденья высунулась девушка лет шестнадцати.
– Отличная задница, дедуля, – сказала она и кинула пустую банку в лоб Купа.
«Эль Камино» рванул с места и скрылся за углом. Из салона несся хохот. Куп коснулся лба и понюхал руку.
– Фу. Пахнет пивом.
– Потому что это оно и есть, леди Годива. А теперь возвращайся в дом.
Куп осмотрелся.
– Это не сон?
– Нет.
– Ты видела Хархуфа?
– Мумию? Конечно, нет.
– Тогда, возможно, это не сон, но та часть точно им была, – сказал Куп. – Или, может быть, мумия действительно была в моей голове, но не смогла меня захватить. – Он щелкнул по ожерелью. – Значит, камни работают.
– Конечно, – сказала Жизель, откидывая мокрые волосы со лба.
– Как насчет того, чтобы мы какое-то время больше не заказывали «пад тай»?
– Да уж. Вот что не так с твоей жизнью. Тайская еда.
– Что еще? – спросил он.
– Ты проклят, тупица.
– Я под защитой.
– Если это можно назвать защитой. – Жизель подняла банку с пивом и стукнула его по лбу.
– Я почувствовал.
– Вот и вся твоя защита.
– Может, мне стоит раздобыть еще.
Жизель потянула его обратно в квартиру.
– Давай отведем вас внутрь и отмоем. Ты пахнешь дешевым пивом, блеском для губ и яйцами.
