Острое чувство, что она стоит за спиной, кольнуло Купа, когда он чах над третьей чашкой кофе.
– Нет, – отрезал он.
– А вдруг там ничего такого, – произнесла Жизель. – Вдруг он нас на чай пригласил. Может, даже речь о повышении. Может, тебе наконец-то выделят собственный стол.
– Мне не нужен стол. Я мошенник. У мошенников нет столов. У нас есть инструменты, машины и шесть путей для побега из города.
– И верные подружки. Не забывай о подружках. – Жизель взъерошила ему волосы, и Куп быстро вновь их пригладил.
– Беседы с боссом не сулят ничего хорошего.
– Ты был боссом маленькой банды, и глянь, какой ты милашка.
– Это другое.
– Почему?
– У меня на стенах не висят головы.
Жизель пренебрежительно взмахнула рукой:
– Не человеческие же.
– Это пока. Клянусь, при каждой встрече он словно измеряет мою шею, прикидывая, насколько большая понадобится деревяшка.
Жизель скрылась в спальне и вернулась с тремя галстуками:
– Выбирай.
– Нет.
– Почему нет?
– Если уж помирать, так пусть мне хотя бы будет удобно. Не собираюсь прихорашиваться. А знаешь, я вообще переодеваться не буду. Если Вулричу приспичило увидеться, я пойду в пижаме.
Жизель протянула Купу галстук:
– Не будь идиотом.
Он глянул на нее, на галстуки, затем выбрал узкий черного цвета и завязал прямо поверх пижамы.
Жизель посмотрел на часы:
– Я выхожу через десять минут. И ты идешь со мной, и плевать, голый или одетый, да хоть в балетной пачке.
– Ты ведь меня заворожишь и обманом вытащишь из дома, да? – вздохнул Куп.
– Туманить разум и заставлять маленьких мальчиков видеть или не видеть то, что я хочу, – мой конек. И ты прав. Через… – она снова взглянула на часы, – девять минут мы будем за дверью.
Куп снял галстук:
– Ладно. Но если Вулрич превратит меня в зомбака или заводную игрушку, ты будешь по мне скучать.
Прошагав в спальню, он нехотя оделся и в последний момент достал из шкафа куртку. Темно-синюю, с маленькой золотой эмблемой на нагрудном кармане. Куп ее ненавидел. На самом деле он ненавидел ее всегда и даже толком не помнил, где вообще подцепил эту дрянь. Это было одно из тех таинственных одеяний, которые, кажется, есть в шкафу у каждого. Подарок или пьяная покупка на Новый год. Но откуда бы она ни взялась, Куп ее ненавидел, и, если сегодня его пристрелят или скормят какой-нибудь монстрятине, служащей в ДНН, он хотел удостовериться, что куртка сгинет вместе с ним.
Едва Куп собрался, из соседней комнаты донесся голос Жизель:
– И не бери паспорт. Там чип, и они сразу узнают, что он с тобой. Досадно выйдет.
Куп поморщился и, нагнувшись, вытащил спрятанный в носке паспорт.
Когда он появился в гостиной, Жизель улыбнулась, поцеловала его и тут же стерла помаду с его губ большим пальцем.
– А если Вулрич пронюхал о канцелярских принадлежностях? – спросил Куп, пока она поправляла ему галстук.
Жизель повесила на плечо сумку:
– Тогда бы он вызвал только тебя, мошенника, а не одного из своих верных оперативников.
Куп на миг задумался:
– Логично.
– Разумеется, логично. Если б Вулрич что-то замышлял, он бы отправил на улицу дюжину фургонов без опознавательных знаков и громил, колотящих в дверь. Расслабься. Дело пустяковое.
– А если не пустяковое? – не сдержался он по дороге к машине.
Жизель бросила сумку на заднее сиденье:
– Тогда ты сам по себе, матрос. Мой паспорт приклеен скотчем под приборной панелью.
Куп выпучил глаза.
– Не переживай. Для тебя документы тоже есть. Но придется выучить португальский и ходить на трехдюймовых каблуках. Ну и, конечно, в платье «Анжéлика».
– О, хорошо. А то на миг показалось, что ты усложнишь мне жизнь.
Путь к кабинету Вулрича лежал через лабиринт почти неотличимых друг от друга коридоров на одном из верхних этажей здания департамента. Жизель знала дорогу наизусть, но Куп всегда воображал, как заблудится, вынужденный сам разыскивать нужную дверь. И никогда не найдет выход. Так и будет бродить по коридорам, точно призрак, отощает и свихнется без пищи и воды. Он станет легендой ДНН, поучительной историей для новобранцев. «По административному крылу всегда передвигайтесь парами, – расскажут им. – А если случайно наткнетесь на чокнутого в лохмотьях, поедающего обивку кресел в холле или качающегося на потолочных лампах, просто притворитесь, что не видите его. Он слишком долго пробыл в дикой природе. Его не спасти».
Когда они добрались до кабинета Вулрича, Жизель постучала, но ответа не дождалась. Тогда она открыла дверь и втащила Купа внутрь. Вулрич сидел за столом и подписывал огромную стопу бумаг ручкой «Монблан» с золотым наконечником. Глаз на гостей он так и не поднял, зато неопределенно указал рукой на ближайшие стулья. Куп и Жизель уселись и приготовились ждать. Вулрич подписывал каждый лист важно, размашисто. «Будто хочет получить приз за усердие», – подумал Куп и покосился на Жизель, но та лишь пожала плечами. Наконец он не выдержал:
– Разве для этого нет особых штук?
– Что? – проворчал Вулрич.
– Факсимиле. Для тех, кому приходится ставить кучу подписей. Есть же для этого специальный девайс?
Босс на секунду оторвался от бумаг и, склонив голову, уставился на Купа:
– Конечно. И почему ты спрашиваешь?
– Просто, похоже, у вас там пачка листов. Разве с факсимиле не проще?
– Иногда. Но не всегда. И точно не в этом случае.
Вулрич вернулся к подписанию бумаг. Куп начал было что-то говорить, но Жизель положила руку ему на плечо и покачала головой.
– Какого хрена происходит? – спросил он одними губами.
– Не знаю, – так же ответила Жизель.
– Еще минута, – беззвучно произнес Куп.
– Еще минута, и что? – поинтересовался Вулрич, положив последний лист поверх стопки. Затем прикрыл золотой наконечник ручки колпачком и вздохнул: – Что ж, полагаю, на сегодня мертвецов хватит.
Куп нахмурился:
– Это все люди, которых вы собираетесь кокнуть?
– Ну, конец квартала же. Нельзя оставлять столько свободных концов, – как ни в чем не бывало ответил Вулрич. – И я лично не собираюсь никого из них кокать.
Куп похолодел.
– Надеюсь, вы не хотите, чтобы мы…
Босс откинулся на спинку кресла:
