— Ну, вместо меня на постели попрыгала обезьяна, — заключила Колобова.
— Конечно, был риск, что она бешеная, — согласился режиссер. — Но я обожаю риск.
— Тогда вы из тех, кто создает империи? — спросила шведка.
— Вы очень любезны, — не привыкший к таким комплиментам, коряво отблагодарил шведку украинец.
Дорога превратилась в «русские горки», «ленд роверы» то и дело с поскуливанием тормозов спускались в долины и вновь, надсадно подвывая, взбирались на крутые склоны.
— Сигрид — хорошая женщина, — неожиданно сказал Маломуж. — Конечно, у нее на все есть свое мнение, не всегда разумное, например, по поводу одежды… Я видел по твоему взгляду, что ты не одобряешь того, как она оделась…
— Не одобряю, — согласился Лавров.
— Почему ты ей об этом не сказал? — поинтересовался оператор.
— Нет необходимости, — пояснил журналист. — Она поймет это сама.
На вершине одной горы они постояли, чтобы дать остыть моторам. Когда заглушили двигатели, тишина окутала экспедицию, точно мягкое одеяло; только слышно было, как чуть посвистывает трава, колеблемая ветром.
— Ох! — простонала женщина. — Какие же эти «ленд роверы» все-таки неудобные, у меня от тряски ажно мозги вспахтались.
Виктору было смешно слышать, как шведка пытается подбирать русские слова, чтобы казаться докой в языкознании и сленге.
— Вас укачало? — уточнил Лавров с улыбкой.
— Я в полном порядке! — надменно заявила Колобова и демонстративно спортивной походкой принялась ходить вокруг машины так, как будто она в тренажерном зале.
— Один момент, — Лавров поймал ее за локоть и приказал Хорунжему: — Игорь, принеси чемодан с одеждой миссис Колобовой.
Женщина посмотрела на журналиста с недоумением.
— Ваш наряд хорош для пробежки где-нибудь в парке культуры и отдыха в Москве, но не здесь, — объяснил Лавров и потребовал: — Идите в кусты и переоденьтесь.
— Это почему же? — возмутилась Сигрид.
— Это для того, чтобы местные жители не просили: «Прогоните обезьяну!» — рассердился Виктор. — Делайте, что я вам говорю.
— Грубиян, вы не умеете жить! И одеваетесь, как… сторож картофельного склада! — процедила сквозь зубы Сигрид, но подчинилась: она с негодованием выхватила свою сумку из рук Лаврова и отправилась в укрытие.
— И не надевайте ничего белого. Малярийные комары не разбирают, где попа миллионерши, а где поварихи, — добавил вдогонку Виктор под беззвучный хохот Маломужа и Хорунжего.
— Жалкий журналистишка, что он о себе возомнил? — ворчала себе под нос шведка.
За ней шел Хорунжий и нес чемодан. Женщина показала пальцем, где его поставить и махнула кистью руки — мол, уйди.
«Хоть бы «спасибо» сказала, — подумал режиссер. — Я ей что, бляха-муха, гостиничный бой, что ли?»
— Несносное поведение! — продолжала ворчать шведка, снимая длинную белую юбку.
Ее ярко-белые трусики на округлых ягодицах светились сквозь ветки кустарника, но белые мужчины старались туда не смотреть. Черные смотрели, разумеется, по служебной необходимости. Пока женщина надевала светло-кофейный костюмчик «сафари», паук размером с детскую ладошку забрался в складки белой юбки. Сигрид вернулась к машинам с прежней одеждой, переброшенной через левую руку. Ей хотелось сложить ее поаккуратнее, используя для этого ровную поверхность сидений. В кустах, на траве, этого сделать было решительно невозможно.
— А что, Сигрид, — заметил Маломуж, — тебе идет!
— Ага, буду теперь выглядеть как секьюрити в супермаркете.
Лавров посмотрел на нее, чтобы оценить, для какого именно супермаркета более всего подходит ее теперешний наряд — может, для «Сильпо»? И тут он увидел огроменного паучищу, копошившегося в складках белой юбки в руках Сигрид. Лицо мужчины мгновенно изменило выражение с лукавого на сосредоточенное.
— Если вы не будете шевелиться… — сказал он с подчеркнутым спокойствием, а потом резко хлестнул по юбке рукой.
На верхней части тельца свалившейся на землю омерзительнейшей самки паука-бабуина был пестрый рисунок: черные мелкие пятнышки, точки и полосы на серовато-белом фоне.
Сигрид пристально посмотрела на гигантское насекомое.
— Паучок? — И тут же в ужасе отпрянула.
«Ага, спеклась, прынцесса? — бормотал Хорунжий. — Тут тебе не здесь, как говорили в армии…»
Через два часа они добрались до довольно широкого ручья. Он тек между двумя грядами холмов, чуть изгибаясь плесом наподобие лукоморья, и сверкал, будто был покрыт льдом. Его берега почти сплошь поросли непролазно густой травой и мелким кустарником. Вспугнутый шумом бегемот бросился в воду, как лягушка. Сигрид оглядела воду и заметила пару крокодилов. «Господи, как хорошо, что мы в машине!» — эмоционально подумала женщина.
— Это еще что, мэм, — будто перехватив ее мысли, широко улыбнулся гнилыми зубами Нима. — Вот когда у бегемота брачный период, он может машину на ходу опрокинуть. А потом крокодилы обязательно подерутся с бегемотом за добычу… Тут уж главное вовремя удрать.
— А крокодил может догнать человека? — испуганно спросила шведка.
Нима, не отпуская руля, внимательно осмотрел Сигрид с ног до головы.
— Не-е-ет. Меня — нет… А вас — догонит.
— Спасибо, успокоил! — недовольно фыркнула женщина под хохот водителя.
И вот наконец долгожданный привал.
Путешественники решили поставить тенты и переждать самое пекло, да и водителям был необходим отдых. Европейцы сидели в тени под парашютным шелком и пили холодный ромашковый чай — хорошее средство для дезинфекции. Эфиоп-автоматчик подошел к ним с двумя кружками и жестом попросил тоже налить ему из термоса. Хорунжий налил.
— Мы сейчас где-то здесь, наверное… — склонился над картой Игорь, начертив карандашом небольшой крестик.
— Хороший у нас навигатор! — похвалил Лавров. — С таким навигатором как за каменной стеной…
Хорунжий улыбнулся, растаяв от похвалы, но Виктор тут же продолжил:
— …за каменной стеной, но без двери: заведет, и хрен выберешься.
Под хохот Маломужа подошел один из охранников-эфиопов, посмотрел в карту, но, поймав недоуменный взгляд журналиста, широко улыбнулся и ретировался.
— До поселка Борама осталось не так уж далеко. Говорят, люди племени боран непредсказуемы и очень опасны.
— А вам самому не приходилось с ними встречаться? — поинтересовалась Сигрид, отхлебывая прохладный напиток мелкими глотками.
— Доводилось. С людьми из племени раханвайн, например, — признался журналист и вспомнил пируженки от сомалийца из Винницы. — Они не доверяют не только белым, но даже другим африканцам.
— Да?..
