— А еще с людьми из племени дарод, которые с завязанными глазами попадают камнем в летучую мышь, — подтвердил Маломуж.
— Да-а? — еще больше удивилась Сигрид.
— А еще с народом бенадир… — добавил Маломуж.
— А еще есть племя бубал, где у мужчин гигантские гениталии… — блеснул эрудицией Игорь.
— Так, прекратите сейчас же! — покраснев до ушей, вскрикнула Сигрид и, понимая, что в мужском обществе кто-то обязательно начнет пошлить, тут же отвлекла группу: — А мой водитель из какого племени?
— Нима? — переспросил Виктор. — Он из племени динка. У них там все высокие.
— Двухметр-о-о-овые?!
— Вообще-то у Нимы рост 230 сантиметров, — улыбнулся Виктор. — У его мамы — 208 сантиметров, а у папы 204. У них там много высоких…
— Если бы у меня был рост два ноль восемь, я бы повесилась, — выпалила Сигрид.
— Могу вас разочаровать, мадам. Вы бы такого дерева не нашли, — брякнул Маломуж.
— У вас в группе одни хамы! — возмутилась женщина под общий смех.
— А сколько времени у нас займет доехать до базы пиратов, селения Зейла? — спросил Хорунжий, переводя разговор на другую тему.
— Недели две, может, месяц, — в шутку пообещал Виктор. — Надеюсь, Сигрид их выдержит.
Шведка поперхнулась ромашковым чаем.
— Вам со мной скучно? — спросила она недружелюбным тоном.
— Нет, пани Колобова, — поднял бровь Лавров. — Но веселье еще не началось.
— Что ж, когда оно начнется, давайте повеселимся как следует! — с металлом в голосе произнесла шведка.
От сдерживаемого гнева ее акцент еще больше усилился и стал похожим на произношение киношных эсэсовок из фильмов про фашистов. Лавров не стал отвечать ей очередной колкостью и вышел из-под тента, покусывая сорванную былинку. Сигрид с вызовом посмотрела на Маломужа. Тот только спрятал глаза, пожимая плечами.
Срывы шведки были неслучайными: пытаясь не показывать своего горя и не раскисать перед мужской компанией, она в глубине души была полностью истощена отчаянием. Вся эта затянувшаяся неизвестность, неподтвержденные слухи о смерти мужа и ожидание, ожидание… Поездка, которая изначально сулила немало опасностей, была затеяна ею не только из угасшей надежды все-таки увидеть любимого мужчину, но и из желания приблизить развязку всего этого кошмара. Какой бы она ни была… Поэтому Сигрид изо всех сил старалась не только скрывать свою скорбь, но и держаться на равных с мужчинами и даже, весьма неуклюже, конкурировать в выдержке с самим Лавровым. Как много нелогичных действий совершаем мы порой в попытке выглядеть в глазах окружающих лучше, чем мы есть…
Пока шоферы спали на сквознячке под тентом, автоматчики, сидя прямо на земле в тени от внедорожников, негромко пели дуэтом на разные голоса какую-то африканскую песню, причем один из них аккомпанировал на перевернутом пластиковом ведре.
Лавров пристроился в тени у другого колеса и тут же пожалел об этом: от мотора несло труднопереносимым жаром. К нему подошли Сигрид и Олег. Хитрый оператор пристроился за женщиной, чтобы незаметно снимать эфиопов, делая вид, что ему для чего-то срочно понадобился Виктор.
— Странно. Эфиопы, а поют на суахили… — тихо гундосил Маломуж.
— Не удивительно, Олег. Тут много смежных племен, причем повсюду. Смешанные браки кругом… Да и вообще. Ты же поешь песни Челентано?
— Лошадка ми кантаре? — засмеялся оператор.
— Ну вот… — кивнул Виктор. — Почему же эфиоп не может петь песни танзанийца или кенийца?
— О чем они поют? — спросила Колобова, вслушиваясь в голоса охранников.
— О разном, — ответил журналист, который неплохо знал суахили. — О работе, о деньгах, которые они собираются за нее получить, о своих женах и невестах, обо всем, что они будут делать, когда вернутся домой…
Полицейские встали и, согнувшись, стали ходить «хороводом». Труха от их шортов обсыпалась с каждым шагом.
— А сейчас они о чем поют? — не выдержал и спросил уже сам Маломуж.
— А сейчас они поют о Сигрид, — ответил Виктор. — Они называют ее женщиной с солнечными волосами.
— О! — отозвалась польщенная шведка, взявшая себя в руки и снова надевшая маску «со мной все в порядке». — А еще о чем?
— Они поют, что вам очень повезло, потому что Бвана-Вики, то есть я, — Лавров ткнул себя пальцем в грудь, — защитит вас от диких животных и от всех ужасов джунглей и что, наверное, он сильнее даже Белого Масая.
Женщина прикрыла глаза и улыбнулась такому неистовому хвастовству. Эфиопы в это время под «там-там» из красного пластикового ведра наскакивали друг на друга и стукались плечами.
— А кто такой этот Белый Мазай?
— Не Мазай, а Масай, — засмеялся Виктор. — Мазай зайцев спасал, а масаи — это племя аборигенов в Кении и Танзании. Но кто такой Белый Масай я и сам не знаю. Наверное, какое-то божество их мифологии.
— Нима! — тихонько позвал журналист длинного водителя. Тот подполз к сидящим на четвереньках, хотя и в таком положении казалось, что он над ними стоял.
— Да, бвана Викто́р!
— Кто такой Белый Масай?
— О-о-о! — восторженно пролепетал худой великан. — Это самый сильный, справедливый и умный Дух Африки!
— Да-а-а? Ну, тогда это точно не я, — засмеялся Виктор. — А легенда о нем есть?
— По-разному говорят, бвана, — сосредоточенно изрек Нима. — Одни говорят, что это переродившийся жираф, которому надоело, что львы воруют его детей. Другие — что это масай, родившийся белым. В племени его стали обижать за то, что у него плохой цвет кожи, и в конце концов выгнали его и после этого он стал таким, как есть. Но я больше склоняюсь к третьей версии…
— Ну, поведай! — заинтересовался Лавров.
Ему было очень смешно оттого, что Нима говорит языком следователя. Услышать «склоняюсь к третьей версии» от потомка эфиопского скотовода — это нечто.
— Говорят, что Белый Масай вообще не с нашего материка. Что он живет там, где целые горы из холодной ваты (так Нима называл снег), как на Килиманджаро. И оттого он сам белый. А второе имя у него Па́юл.
— Во как! — неподдельно удивился Виктор, глядя на Сигрид. — Паюл. У нас в армии был прапорщик по фамилии Паюл… тупой-тупой…
Сигрид ничего не сказала, только тихонько засмеялась в ответ, а Нима так увлекся рассказом, что не замечал реакции гостей:
— Древние говорили, что Белый Масай приходит тогда, когда кругом беда и некуда от нее деться. Приходит и насылает на врагов все проклятья сразу.
— Бред какой! — громко фыркнула Сигрид. — Какой дурак это придумал?
Виктор приложил палец к губам и глазами показал на снимающего оператора.
— Пойду-ка я лучше спать, — шепотом ответила Сигрид.
