— Спасибо тебе, Хуур, — ответил Виктор. — Этого достаточно?
— Нет, не достаточно. Для того я спасал тебя, чтобы ты принес мне Камень Свободы, и ты сделал это.
— Не сходи с ума, старик, — разозлился украинец. — Какое отношение ты имеешь к этому камню?
— Я имею к нему самое прямое отношение! — сухо ответил старый сомалиец. — Я его хочу.
— Ну, мало ли, кто и что хочет! — возмутился Виктор. — Хотеть чужого — это грех. Так у нас говорят.
— Он не чужой, а мой, и я его заберу, — спокойно ответил Хуур и подошел к изголовью Виктора.
— Старик, иди подобру-поздорову. Не доводи до греха, — предупредил Лавров.
Но Хуур, словно зомбированный, не обращал внимания на угрозы журналиста и протянул руку к камню.
— Ну, я тебя предупреждал!
Виктор, не вставая со своего ложа, что есть силы ударил старика правой рукой, но… ничего не почувствовал. Рука, словно ватная, соскользнула с хилого тела старого мага. Так бывает во сне, когда вы затеяли с кем-то драку и не можете полноценно ударить. Вторая попытка Виктора, уже ставшего на ноги, закончилась тем же. Старик был неуязвим. Он спокойно взял камень.
— Сигрид! Ребята! — позвал Лавров, крикнув в коридор.
— Можешь не стараться, они не слышат. Между нами два кольца энергии Старого Мира.
— Да что за бред! — выкрикнул Виктор. — Маломуж! Хорунжий! Ко мне!
Но никто не откликнулся. Виктор вскочил и бросился за стариком, уходящим в тоннель, но ударился лбом о невидимую стену и упал, потеряв сознание.
* * *
Барабанщики племени ватутси принялись исполнять сложную дробь в честь нового вождя Вубшета. Три высоких тощих старика обернули его тело белым плащом с красными звездами, скрыв двухголовую змею на груди и животе. Соратники Вубшета сбежались в тесный круг — поздравлять его, одобрительно похлопывая по спине и плечам. Вубшет поднял руки вверх, желая говорить, и все присутствующие замерли, внимая голосу нового вождя ватутси.
— Призываю вас, братья мои, достойно похоронить низложенного вождя Усубали. Все-таки он был сыном нашего племени, хоть и недостойным сыном.
Присутствующие одобрительно загудели, пораженные мудростью молодого вождя.
— А сейчас нужно исполнить наш долг и помочь другу нашего племени. Бвана Вики этого заслужил!
— О-о-о-о! — одобрительно закричали сторонники Вубшета, а ими после его победы стало практически все племя.
— А после праздничного обеда в честь наших гостей мы отправимся на «Карину» и освободим друзей бвана Вики!
— Нет! Ты не можешь! Ты не смеешь! — не выдержал толстяк Вакиль, но вдруг понял, что он остался в гордом одиночестве и тут же, «переобувшись в воздухе», добавил: —…Не смеешь так долго тянуть! Надо связаться с охраной «Карины» и пригнать ее в порт!
— О-хо-хо-о-о! — радостно закричали приверженцы Вубшета, а молодой вождь впервые за много лет расплылся в улыбке.
— Пойдемте же за нашими гостями, братья!
— Ты нам не брат! Ты нам не вождь! Самозванец! — раздались крики из-за частокола.
Это кричали несколько оставшихся сторонников Усубали из его шайки. Но несколько автоматных очередей заставили их замолчать навеки…
Вдруг с берега прибежал взмыленный гонец.
— Вождь, камень в пещеру пленных сдвинут!..
* * *
Да, исполинский камень на входе в пещеру был сдвинут со своего места. Никто бы не поверил, что глыбу, которую с трудом перекатывали двадцать человек, старик Хуур отодвинул одним движением руки. Сомалийский чародей ушел. Ушел с Камнем Святого Климента.
— Мы его видели, но ничего не могли сделать, — виновато оправдывался перед Лавровым Хорунжий.
Сигрид, смачивая платок в горном ручье, делала Виктору примочку. На лбу журналиста красовалась огромная синяя шишка.
— Он как будто гипнозом владеет, Петрович. Я даже встать не смог… Мы не смогли. Сидели как приклеенные. А он появился, посмотрел на нас, как на придурков, и ушел. Мы не виноваты.
— Мы — виноваты, — возразил Игорь. — Нужно было стрелять.
— Стрелять бесполезно, и вы не виноваты, — остановил поток речей Виктор. — Я не знаю, как он это делает, но его нельзя убить. Он неуязвим.
— Как это? — удивился Стурен. — Что за вздор! Я как ученый…
Слова Густава прервала канонада снаружи. Все «обитатели» пещеры пленных, не думая о безопасности, ринулись к выходу. То, что они увидели дальше, не поддавалось никакому разумному анализу.
Хуур спокойно шел по берегу океана, держа перед собой заветный камень. Кто-то стрелял по нему из десятков автоматов, ручных пулеметов, пистолетов — все было без толку.
— Пули его не видят, — пробормотал Виктор.
— Гипноз? — зачарованно спросила Сигрид.
Журналист только пожал плечами в ответ.
— Он словно голограмма. Он вроде есть, а вроде и нет. Понимаете, о чем я? — спросил Стурен, но никто его не слушал. Все как заколдованные смотрели на происходящее.
Наконец Виктору удалось справиться с собой, и он выбрался на вершину утеса. То, что он увидел, сразило его окончательно: слева в старика стреляли аборигены ватутси, а справа, метрах в ста, рассредоточившись вдоль уступа, стояли монахи-старообрядцы и вели беспорядочный огонь из всего оружия, которое у них было, раз за разом перезаряжая свои автоматы.
— Этого не может быть… — лепетал Стурен, который выбрался вслед за Виктором.
— Не может, но есть, — отозвался Виктор.
Но следующее, что он увидел, заставило его содрогнуться. С юга по водной глади океана шла целая армада катеров, а вдоль берега — кортеж внедорожников…
— Муса! Это Муса! — в истерике закричал Вакиль, бросая оружие.
— Усубали успел предупредить, — прокомментировал Виктор.
Но и это было еще не все. Ближе и чуть правее сюда двигалась колонна пеших воинов с ручными пулеметами. Во главе войска, путешествуя на носилках-троне, восседал Вииль-Ваал-старший.
— Ну, полюбуйтесь! Весь дурдом в сборе! — воскликнул Виктор, указывая на боевиков своим уже поднявшимся на скалу друзьям.
— Лавров, так тебя не любили даже в юности… — сам себе сказал вслух журналист.
— Салам, бача! — раздался знакомый голос.
Перед Виктором стояли неизвестно откуда взявшиеся Радуцкий и Короленко. Оба были одеты в камуфляж, в руках у них были огромные баулы оружия.
— Скорую помощь вызывали? — спокойно спросил Короленко.
— Гаврилыч, камень ушел, — с грустью сказал Лавров, не имея сил удивляться тому, как эти двое здесь оказались.
— Да какой камень, Лавров? У тебя жизнь висит на нитке, а ты о плинфах думаешь! На вот лучше возьми… Надеюсь, пользоваться не разучился?
