– И?
– Как оказалось, – Дэниел двинул рукой, и гондола сразу грациозно повернула за угол и нырнула под низкий склон пешеходного моста, – поднос – это ореол.
– Ореол? Я думала, ореол – это золотой нимб у ангелов на открытках. – Она склонила голову набок, глядя на Дэниела. – А у тебя есть ореол?
Дэниел улыбнулся, словно вопрос показался ему очаровательным.
– Золотого точно нет. Насколько мы можем судить, ореол – это изображение нашего света людьми в том виде, в котором смертные могут его воспринимать. Например, лиловый свет, виденный тобой вокруг меня в «Мече и Кресте». Думаю, Гэбби никогда не рассказывала тебе, что она позировала для да Винчи?
– Она делала что? – Люс чуть не подавилась bomboloni.
– Он, конечно, не знал, что она ангел. Гэбби рассказывала, как Леонардо говорил, что от нее словно исходит свет. Вот почему он нарисовал ее с ореолом вокруг головы.
– Вау! – Люс покачала головой, пораженная, когда они проплыли мимо парочки влюбленных, целующихся в углу балкона, в одинаковых фетровых шляпах.
– Не только он. Художники так изображали ангелов с тех пор, как мы впервые попали на Землю.
– И что за ореол нам нужно найти сейчас?
– Еще одно произведение искусства.
Лицо Дэниела стало серьезным. Шум скрипучей джазовой пластинки донесся из открытого окна и наполнил пространство вокруг гондолы, дополняя рассказ Дэниела. – Это очень древняя скульптура ангела предклассической эры
[3]. Такая древняя, что личность скульптора неизвестна. Она из Анатолии
[4] и, как остальные артефакты, была украдена во время Второго крестового похода.
– Так мы просто пойдем и найдем скульптуру в церкви, или музее, или типа того, заберем ореол с головы ангела и отнесем на гору Синай? – спросила Люс.
Глаза Дэниела потемнели на долю секунды.
– Пока что да, план такой.
– Звучит так легко, – заметила Люс, отмечая про себя узоры на зданиях вокруг нее – высокие окна в форме луковиц на одном, зеленый сад трав, выглядывающий из окна другого. Все словно тонуло в яркой зеленой воде, не сопротивляясь ей.
Дэниел смотрел мимо нее, и сияющая на солнце вода отражалась в его глазах.
– Посмотрим, насколько будет легко. – Он прищурился, глядя на деревянный знак впереди, а потом направил их лодку в центр канала. Гондола раскачивалась, когда Дэниел остановил ее у кирпичной стены, затянутой вьющимися лозами. Он схватился за один из причальных столбов и обвязал канат гондолы вокруг него. Лодка заскрипела, и канат натянулся, удерживая ее.
– Вот адрес, который мне дал Мазотта. – Дэниел указал на древний изогнутый каменный мост, что-то среднее между романтикой и разрухой. – Поднимемся по этим ступеням к palazzo
[5]. Должно быть недалеко. – Он выпрыгнул из гондолы на тротуар, протягивая руку Люс. Она последовала за ним, и они пересекли мост, держась за руки.
Они проходили мимо пекарен и торговцев футболками с надписью «Венеция». Люс не могла не смотреть на счастливые пары. Казалось, все здесь целуются и смеются. Она вытащила пион из-за уха и убрала в сумочку. У них с Дэниелом было важное задание, а не медовый месяц, и романтических свиданий у них уже не будет, если они провалят это задание.
Они ускорили шаг, повернув на узкую улочку слева, а потом вышли прямо на широкую piazza.
Дэниел резко остановился.
– Она должна быть здесь, на площади. – Он посмотрел на адрес, устало и недоверчиво покачав головой.
– Что не так?
– Адрес, который Мазотта дал мне, – вот эта церковь. Он не сказал мне этого. – Он показал на высокую францисканскую
[6] церковь со шпилями и треугольными витражными окнами. Это была массивная впечатляющая часовня бледно-оранжевого цвета с белыми оконными рамами и огромным куполом. – Скульптура с ореолом должна быть внутри.
– Ладно. – Люс пошла к церкви, недоуменно пожав плечами, глядя на Дэниела. – Давай зайдем и посмотрим, так ли это.
Дэниел переступил с ноги на ногу.
– Не могу, Люс.
– Почему?
Дэниел напрягся, заметно нервничая. Его руки словно прилипли к телу, а челюсти так плотно сжались, что казались связанными. Она привыкла, что Дэниел всегда ведет себя уверенно.
Такое поведение было странным.
– То есть ты не знаешь? – спросил он.
Люс покачала головой, и Дэниел вздохнул.
– Я подумал, что в «Прибрежной» тебе рассказали. Вообще-то, если падший ангел зайдет в святилище Бога, само здание и все внутри воспламенится.
Он быстро закончил предложение, когда группа немецких школьниц в клетчатых юбках появилась на площади и направилась ко входу в церковь на экскурсию.
Люс заметила, как две из них обернулись на Дэниела, перешептываясь и хихикая, поправляя косички на тот случай, если он взглянет в их направлении.
Он смотрел на Люс и все еще нервничал.
– Это одна из тех малоизвестных подробностей нашего наказания. Если падший ангел желает снова войти в юрисдикцию Божьей милости, мы должны обратиться прямо к Трону. Нет более легких путей.
– Хочешь сказать, что никогда не заходил в церковь? Ни разу за тысячи лет, которые здесь провел? – Дэниел покачал головой.
– Храм, синагога или мечеть. Никогда. Ближе всего к этому я был в крытом плавательном бассейне «Меча и Креста». Когда его переделали из храма в спортивный зал, запрет спал. – Он закрыл глаза. – Арриана один раз зашла давным-давно, еще до того, как перешла на сторону Небес. Ей стоило подумать получше. То, как она описывает это…
– Вот откуда у нее шрамы на шее? – Люс инстинктивно коснулась шеи, думая о своем первом часе в «Мече и Кресте»: Арриана потребовала, чтобы Люс подстригла ей волосы украденым швейцарским ножом. Она тогда не могла отвести взгляд от странных мраморных шрамов ангела.
– Нет. – Дэниел отвернулся, словно ему стало неуютно. – Это другое.
Группа туристов позировала вместе с гидом перед входом. Пока они разговаривали, человек десять зашли и вышли из церкви, словно не замечая красоту здания или его важность. И все же Дэниел, Арриана и целый легион ангелов никогда не смогли бы ступить внутрь.
Но Люс могла.
– Я пойду. Я знаю, как выглядит этот ореол, по твоим рисункам. Если он там, я его возьму и…
