Но ангелам вдобавок запихнули в рот кляпы из черной мешковины. Казалось, что кляпы скользят глубже от одного лишь взгляда на них. Арриана извивалась, ее мышцы сокращались, а лицо становилось все краснее. Она выглядела такой злой, что казалось, сейчас взорвется.
Фил бросил взгляд на извивающиеся фигуры чистильщиков и взял одного под мышку. Тот моргнул, словно в тумане.
– Хочешь, чтобы изгои нашли желающего, который развяжет ваших друзей, Дэниел Григори?
– Мы никогда не раскроем секрет своих узлов! – почти прошипел чистильщик. – Мы скорее умрем.
– Мы бы тоже скорее хотели, чтобы вы умерли, – сказал Винсент, подходя к ним со звездной стрелой в каждой руке, одна из которых была направлена в горло говорившего ангела.
– Винсент, попридержи коней, – сказал Фил.
Дэниел уже склонился над одним из черных плащей – Роландом, ощупывая хитрые узлы.
– Не могу найти концы.
– Может, рубануть звездной стрелой, – предложил Фил, поднимая ее вверх. – Как Гордиев узел.
– Это не сработает. Узлы заговорены тайным заклинанием. Нам нужны чистильщики.
– Подождите! – Люс опустилась на колени рядом с Роландом.
Он лежал неподвижно, но его глаза хорошо отражали всю его беспомощность. Ничто не должно сковывать душу, подобную душе Роланда. Этот плащ лишил его и грации, и элегантности, которые делали падшего ангела самим собой – тем, кем он был, фехтуя с нефилимами в «Прибрежной», крутя диски на вечеринке «Меча и Креста», проходя через вестники с такой легкостью, с какой другим не удавалось. То, что чистильщики сделали с ее другом, разозлило Люс до слез.
Слезы.
Вот оно.
Слова иврита пришли ей на ум. Ее множественные жизни наградили ее многими языками. Она закрыла глаза и представила золотую веревку, падавшую с книги. Она помнила, как потрескавшиеся губы Барака произносили лицемерные слова…
Люс повторила их Роланду, не понимая смысла. Она лишь надеялась, что они помогут.
– И Небеса плакали, увидев грехи их детей. – Глаза Роланда расширились. Узлы ослабли.
Плащ упал рядом, а кляп выпал изо рта.
Он судорожно задышал, перекатился на колени, встал и сильным рывком распустил свои золотые крылья. Первым делом он хлопнул Люс по плечу.
– Спасибо тебе, Люсинда. Я у тебя в долгу на тысячу лет.
Роланд вновь стал прежним. Вот только в том месте, где Барак вырвал ложный вымпел из его крыльев, теперь застыла кровь.
Дэниел потянул Люс за руку к двум другим ангелам. Он запомнил, что делала и говорила Люс. Дэниел пошел освободить Аннабель, а Люс встала на колени перед Аррианой, которая не могла лежать спокойно. Плащ сжался так плотно вокруг нее, что было больно смотреть.
Их взгляды встретились. Арриана издала звук, который, по мнению Люс, значил, что она рада ее видеть. Глаза Люс наполнились слезами, когда она вспомнила первый день в «Мече и Кресте». Тогда она видела, как Арриана выдержала электрошоковую терапию. Суперкрутой ангел тогда показался ей таким хрупким. Люс едва знала ее на тот момент, но ощутила острое желание ее защитить, будто они были старыми друзьями. Со временем это желание стало лишь острее.
Горячая слеза скатилась по ее щеке и приземлилась на грудь Аррианы. Люс прошептала слова на арамейском, услышав, как Дэниел повторил их Анна-бель. Она взглянула на него. Его щеки были мокрыми.
Все узлы одновременно ослабли, а потом веревки развязались. Ангелы были освобождены руками Люс и Дэниела – и их сердцами.
Распахнутые переливающиеся крылья Аррианы взвились в воздух, за ними с легким ветерком раскрылись серебристые крылья Аннабель. В комнате было почти тихо, но потом девушки вытащили кляпы.
Рот Аррианы был заклеен полоской скотча прямо поверх кляпа. Видимо, она и была причиной, по которой заткнули рот остальным. Дэниел схватил за край скотча и быстро сорвал его.
– Вот черт! Как хорошо быть свободной! – крикнула Арриана, щупая пальцами вспухший квадрат кожи вокруг рта. – Троекратное «ура» мастеру узлов – Люсинде! – Ее голос искрился, но глаза были полны слез. Она заметила, что Люсинда увидела это, и быстро их вытерла.
Она шагала по усыпанному крыльями полу, гримасничая, глядя на чистильщиков без сознания, и делала вид, что собирается кого-нибудь ударить. Ее джинсовый комбинезон был порван почти на лоскутки, волосы были взлохмаченные и грязные, и у нее был синяк в форме Австралии на левой скуле. Нижние концы ее переливчатых крыльев загнулись и тащились по замусоренному полу.
– Арриана, – прошептала Люс. – Ты ранена.
– А, чушь, детка, не волнуйся обо мне. – Арриана одарила ее кривой улыбкой. – Я чувствую себя достаточно бодро, чтобы надрать несколько чешуйчатых задниц чистильщиков! – Она оглядела комнату. – Только, кажется, изгои меня опередили.
Аннабель вставала медленнее. Она расправила и потрусила свои мускулистые серебряные крылья, размялась и потянулась, словно балерина. Когда она посмотрела на Люс и Арриану, то улыбнулась и наклонила голову.
– Должен быть способ отомстить им.
Крылья Аррианы затрепетали, и она поднялась на несколько футов над землей, кружа над залом, осматривая обломки.
– Я придумаю что-нибудь…
– Арриана, – предупредил Роланд, поднимая голову. Он вел тихий разговор с Дэниелом.
– Что? – надулась Арриана. – Ты совсем не даешь мне повеселиться, Ро.
– У нас нет времени на веселье, – сказал Дэниел.
– Эти ископаемые пытали нас часами, – крикнула Аннабель с верхушки головы льва. – Мы должны отплатить тем же.
– Нет, – сказал Роланд. – Они и так понесли невосполнимые потери. Мы должны беречь силы для поисков второй реликвии.
– Надо хотя бы убедиться, что они останутся лежать, пока мы будем заняты поисками, – сказала Ан-набель.
Роланд глянул на Дэниела, который кивнул.
С улыбкой Аннабель отправилась к столу у задней стены. Она повернула кран, напевая себе под нос, насыпала в ведро то, что Люс показалось гипсом или чем-то подобным, и залила все это водой.
– Арриана, – радостно сказала она, – помоги, пожалуйста.
– Да, мадам.
Арриана взяла у Аннабель первое ведро и с милой улыбкой приблизилась к полуживым чистильщикам. Медленно она начала выливать смесь им на головы. Смесь стекала и собиралась лужицами между их головами. Некоторые боролись с застывающей массой, которая быстро превращалась в искусственные зыбучие пески. Люс поняла гениальность плана. За пару мгновений все высохнет, и они окажутся в ловушке, застрявшие в твердом, как камень, гипсе.
– Это несправедливо! – пробормотал сквозь влажный гипс один чистильщиков.
– Мы сделаем из вас памятник Справедливости! – крикнула Аннабель.
